— 229

Большой, который не хотЬлъ грести, очень ожилъ, и

много •Ьлъ. Колька непрерывно Аль то шансонетки, но

иногда на Вертинскаго,

вы теперь ..

Кто вамъ ц%луеть пальцы .

Куда ушелъ вашъ китайченокъ Ли-

Тодька .съ кормы подхватывалъ :

Вы можетъ быть любили портухальца .

А затЬмъ прерывалъ себя вскрежетомъ“ собственнаго

Колька . .. Колька

«Журавля“ .

И ,надъ льнивыми волнами“ несся волосы дыбомъ по-

„Журавель“.

На меня это производилолакое какъ будто-

бы грязной блевотиной рвали въ чистое море. Желто-корич•

невая мерзость струйкой опускалась въ „хрустальный чертогъв

Впрочемъ. кой•кого тошнило на самомъ

Мы съ Вовкой чувствовали себя немножко чужими въ

этой сред%. Но кь этому можно было бы привыкнуть. Не.

иеговый Тодька, одноглазый, пом±сь рыбака и апаша, положи-

тельно проявлялъ сквозь с•Ьтку грубости какую то симпа-

тичную даровитость. И кром•Ь того кь нему образовывалось

какое то довьрйе,

не выдастъ челов%къ.

А въ общемъ мы довольно печально смотр%ли на двло.

Судьба Эфема не могла не быть у насъ передъ глазами. Точно

такъ, очевидно, отваливъ отъ Тендры въ такой же

зам•Ьшавшись въ ихъ среду, высадился и „Котикъ“, погубив-

Эфема. Кто знаетъ, изъ этихъ десяти челов%къ, кто

жертва и кто провокаторъ.

Поэтому я посов%товалъ Вовн при первой возможности

перейти опять кь „индивидуальной

Въ три часа дня было неожиданное развлеченје.

Надо сказать, что мы стояли въ виду Одессы. Правда,

очень далеко, такъ, чтобы и въ бинокль нась нельзя было

разсмот;њть, но намъ то города были видны. И