— 89 —

возможности чего либо не ддя нихъ и помимо ихъ.

Въ судьб± Татьяны („Контора“) д%йствуетъ та же роковая сила, и

предъ ими снова разбитая молодая жизнь, а съ ней рядомъ и

другая. И какъ это просто: „госпожа Лоснякова оставила и Павла

и Николая у себя въ а дгЬвку Татьяну сослала: видно

не понадобилась“. А Касьянъ съ Красивой Мечи? За что этоть

горемыка выгнанъ съ своего м'Ьста родимаго? А вЬдь онъ его такъ

любить; такъ поэтически описываетъ онъ свои поля, р±чки, луга,

и перел±ски, что его заслушаешься. Овь философъ съ поэтиче-

ской подкладкой, моралисты, онъ выше нравственно тфхъ, которые

безжалостно вырвали его изъ гн±зда... и только ли это схћлали?

На немъ лежить какая то тайна; что то тяжелое произошло.

Только Аннушка, которую онъ боитея назвать дочкой, осталась

умхой его горемычной жизни. Старикъ Сучекъ, этотљ рыболовъ

на безрыбьи, тоже метался отъ этой роковой силы, именуемой

кр±постнымъ правомъ". То козачекъ, то актеръ; то поваръ, то

кучеръ; то кофишенкъ, то ученикъ въ сапожникахъ, пока, нако-

нецъ, не почилъ въ рыболовахъ. Это по истин± жизни,

но только не на подмосткахъ, а взаправду, на самомъ д'ьл'ь. Только

вы сфли на берегу пруда и разговорились съ Туманомъ о былыхъ

временахъ, о банкетахъ, о пирахъ вельможескихъ, а уже предъ

вами горе проходить: дядя Влась домой идеть. Ходиль въ Москву

просить у барина сбавки оброка. Д'Ьти померли, работать некому,

сынъ извошикъ померь въ Москв±,— онъ и оброкъ то вносилъ;

все это такъ, да баринъ ничего знать не хочетъ: осерча.лъ вовсе.

И воть идеть Влась домой, гд±, по его словамъ, жена, чай, теперь

съ голодухи въ кулакъ свистить.— Что жъ, это плохо, брать Власъ, съ

разстановкой произнесъ Тумань— „А ч±мъ плохо? НФ... (у Власа

голосъ оборвалс.я). Эка жара стоить,— продолжалъ онъ, утирая

јшцо рукавомъ".

Нфт•ь надобности припоминать лица и силуэты, которые

идуть предъ читателемъ въ „Запискахъ Охотника“. Предъ вами

люди, за которыми не признавали человгЬческаго достоинства, кото-

рыми торговали, м±нялись, которыхъ дарили, отдавали по насл±д-

ству, женили, выдавали замужъ,—а то и вовсе выходить замужъ

и жениться запрещали, отдавали въ солдаты, переселяли, словомъ

все д±лали съ ними, что хотЬли. Предъ читателемъ раскрыта ихъ

душа: она челов±ческая, настоящая челов±ческая. Да какая еще!

Сколько силы въ страданьи, сколько доброты и иногда беззавфт-

ной привязанности даже кь тЬмъ, кто ими влад±етъ! Съ другой