— 89 —
возможности чего либо не ддя нихъ и помимо ихъ.
Въ судьб± Татьяны („Контора“) д%йствуетъ та же роковая сила, и
предъ ими снова разбитая молодая жизнь, а съ ней рядомъ и
другая. И какъ это просто: „госпожа Лоснякова оставила и Павла
и Николая у себя въ а дгЬвку Татьяну сослала: видно
не понадобилась“. А Касьянъ съ Красивой Мечи? За что этоть
горемыка выгнанъ съ своего м'Ьста родимаго? А вЬдь онъ его такъ
любить; такъ поэтически описываетъ онъ свои поля, р±чки, луга,
и перел±ски, что его заслушаешься. Овь философъ съ поэтиче-
ской подкладкой, моралисты, онъ выше нравственно тфхъ, которые
безжалостно вырвали его изъ гн±зда... и только ли это схћлали?
На немъ лежить какая то тайна; что то тяжелое произошло.
Только Аннушка, которую онъ боитея назвать дочкой, осталась
умхой его горемычной жизни. Старикъ Сучекъ, этотљ рыболовъ
на безрыбьи, тоже метался отъ этой роковой силы, именуемой
кр±постнымъ правомъ". То козачекъ, то актеръ; то поваръ, то
кучеръ; то кофишенкъ, то ученикъ въ сапожникахъ, пока, нако-
нецъ, не почилъ въ рыболовахъ. Это по истин± жизни,
но только не на подмосткахъ, а взаправду, на самомъ д'ьл'ь. Только
вы сфли на берегу пруда и разговорились съ Туманомъ о былыхъ
временахъ, о банкетахъ, о пирахъ вельможескихъ, а уже предъ
вами горе проходить: дядя Влась домой идеть. Ходиль въ Москву
просить у барина сбавки оброка. Д'Ьти померли, работать некому,
сынъ извошикъ померь въ Москв±,— онъ и оброкъ то вносилъ;
все это такъ, да баринъ ничего знать не хочетъ: осерча.лъ вовсе.
И воть идеть Влась домой, гд±, по его словамъ, жена, чай, теперь
съ голодухи въ кулакъ свистить.— Что жъ, это плохо, брать Власъ, съ
разстановкой произнесъ Тумань— „А ч±мъ плохо? НФ... (у Власа
голосъ оборвалс.я). Эка жара стоить,— продолжалъ онъ, утирая
јшцо рукавомъ".
Нфт•ь надобности припоминать лица и силуэты, которые
идуть предъ читателемъ въ „Запискахъ Охотника“. Предъ вами
люди, за которыми не признавали человгЬческаго достоинства, кото-
рыми торговали, м±нялись, которыхъ дарили, отдавали по насл±д-
ству, женили, выдавали замужъ,—а то и вовсе выходить замужъ
и жениться запрещали, отдавали въ солдаты, переселяли, словомъ
все д±лали съ ними, что хотЬли. Предъ читателемъ раскрыта ихъ
душа: она челов±ческая, настоящая челов±ческая. Да какая еще!
Сколько силы въ страданьи, сколько доброты и иногда беззавфт-
ной привязанности даже кь тЬмъ, кто ими влад±етъ! Съ другой