— 149 —

Ивана Васильевича. Все же досталось на и долю много невзгоды

и которыми такъ часто казнилась и искушалась древняя

Русь. Сначала гододъ, потомъ цбровая язва, потомъ еще голодъ,—

и такой страшный, что люди по±дади челов•Ьческое масо. Повсюду

безчисленныя толпы нишдхъ просить хл±ба, а дать нечего. Не-

прив±тна и домашняя жизнь, окруженная ходопоуь,

которое было естественною по тогдашнимъ понятјямъ наддачей вся•

каго „Много богатствъ и рабь множество“ им•Ьли

родители Грустна и невзрачна была тогдашняя семейная

жизнь, лишенная благотворныхъ средствъ общественнаго образо-

и предоставленная себ± самой въ тЬсномъ, жалкомъ кругу

рабохЬпной челяди. Каково могло быть въ древней русской соьМ

BocnwraHie д%вицы, всего лучше можно судить по жизни

Эго бы еще ничего, что она не знала граиотЬ и не смотря йа свое

не усп±ла выучиться, когда вышла замужъ,—но она

даже ни разу не была въ церкви за все время своего д%вичьяго

возраста, ни разу не слышала божественной службы, ни разу не

слышала, кто бы ей сказалъ или прочедъ божественное слово спа-

Мудрено ли, что ея сверстницы о томъ только и ду-

маши, что лел%яли свою д±вичью красу, спозаранку 'Ьли и пили,

да насм%хались надъ что она въ такой молодости плоть

изнурала постомъ и молитвою. Единственнымъ русской

боярышни 16-го в%ка было прядиво и пялечное д±ло...

Все, сказанное о достоинствахъ съ немногими видо-

относится ко вс•Ьмъ благочестивымъ людямъ древней

Руси. Подвижничество во имя Христа, пость и милостыня

и молитва—все это обпЈя черты древне-русскаго благочестВ[. Но,

кром•Ь того, въ характер•Ь есть одна черта, которая, не

смотря на всю суровость этой женщины, придаеть не-

обыкновенную н•Ьжность ея глубоко-любящей натур±. Челов•Ько-

любивое ея сердце не могло не отозваться на одно изъ величайшихъ

которое не приходило случайно, и не миновало, подобно

моровой язв•Ь или голоду. это, такъ жестоко отозвавшееся

въ собственной семыЬ было гнусное рабство, съ которымъ

никогда не могла примириться, глубоко проникнутая

Христа, возвышеннал и любящая душа .

Не напрасно обнаруживала въ грубый, нечелов%колюбивый в•Ькъ

свое н±жное эта достойная женщина. Если и не быль

понята она людьми своего времени, то могла утЬшить себя тЬмъ,

что могла найти себ въ юномъ поко-

atHiH, могла радоватьс.я, что 'гь же благородныя чувства, то же

YB&0Hie кь челов%честву она пос±яла въ чдц± сво-

его сына, который, описавъ жизнь своей матери, виолн± оц±нилъ

это чувство...

Ея было д±ятельное. ЕЙ должно было спастись въ

той для сред•Ь, въ которой суждено было

ей провести свою жизнь. Сначала рыко ходила она въ церковь и

усердно молилась Богу дома: но и домашняя молитва спасае'љ.

Но суждено было ей облечься въ санъ: но и въ Mipy

можно спастись. Воть ть идеи, на которыхъ дюбить останавли-