з

въ течен1е двухъ стол•Ьт1й съ ней? Мы, в•Ьдь, все еще чувствуемъ себя чужими среди

нашихъ учрежден1й, нашего общества, всей нашей обстановки, и отдыхаемъ отъ

этой вВчной и мучительной натяжки, отъ этого мундира, только въ безконечныхъ,

чисто-русскихъ бес%дахъ, въ чтен1и т%хъ-же бес%дъ, такъ дивно, полно и глу-

боко переданныхъ нашимњ писателями, или въ т±хъ п%сенъ, которыя

являются отдаленнымъ, но в»нымъ отражен1емъ того, что слушаетъ народъ

испоконъ в%ковъ.

Что же касается нашей живописи, скульптуры, архитектуры. художественной

промышленности, то остаются для насъ такими-же чужими и ненавистны-

ми, какъ наши департаменты или мертвыя улицы Петербурга. Кто же

виноватъ въ томъ? Художества-ли въ томъ виноваты—или мы сами, общество,

для котораго они существуютъ?

Не художества, не силы, на нихъ. да и не мы сами по сеа, а

наши взаимныя отношен1я. не выдуманныя, не случайныя, но

коренящ(яся въ самой исторји. Между русскимъ обществомъ и русскимъ искус-

ствомъ царить то-же какъ л%тъ тому назадъ, когда

съ кафтанами и париками кь намъ завезли голландск1я и Картины,

статуи. Какъ могли люди вдругъ полюбить всяк1я чу-

жихъ боговъ, святыхъ и ангеловъ, когда только-что они все это должны

были ненагидљть, а любили по-своему, но фпко, отъ всего сердца, н•Ьчто

совершенно другое?! Самъ Петръ не понималъ живописи: онъ любилъ забав-

ляться въ картинкахъ т%хъ сценокъ, которыя онъ вид%лъ въ

своей милой Голланд1и, онъ еще больше любилъ наслаждаться „портретами •

столь нужныхъ ему кораблей, но европейское искусство не вошло кь нему

въ домъ, не ужилось съ нимъ. Петръ охотн%е всего прожилъ бы весь в%къ

въ своихъ убогихъ домишкахъ (только чтобъ не оставаться въ пугавшихъ

его старинныхъ покояхъ), и если кь концу жизни и зам%тно въ нень большее

стремлен\е кь роскоши и блеску, то это не въ силу внутренней потребности

изящнаго, но изъ политическихъ такихъ-же, которыя руководили

имъ, когда онъ въ торжественныхъ случаяхъ над%валъ, пртивъ же-

лан1я, роскошные кафтаны и новые, парики. Елисавета, прожившая

полъ-жизни въ подмосковныхъ царскихъ теремахъ, ходившая на частыя бого-

молья въ русск1я церкви, съ древними русскими иконами, не могла

..ю5ить того французскаго и итальянскаго шумливаго искусства, среди кото-

раго она проживала и даже молилась, ставь императрицей: все это ей служило

лишь блестящей рамкой для ея красоты, подобно т±мъ золототканнымъ робро-

намъ и милл\оннымъ уборамъ, въ которыхъ она выходила НА куртаљ. Дворъ,

кое-кто изъ именитаго купечества, сл%по, но такъ-же поверхностно

перенимали иностранную роскошь, входившую въ показную жизнь государей:

не было никакого, зато много чванства золотомъ и дорогими

иностранныхъ мастеровы Люди того времени, за р%дкими

оставались т%ми-же древними русскими, съ т%ми-же древними

привычками; они обзаводились изящными нарядами, строили великоАпныя

палаты. накупали для нихъ картинныя галлереи, но приэтомъ ихъ внутренн\е

покои нер%дко походили на хл%въ, а сами они ходили у себя дома въ

отрепьяхъ.

Другое и писанное слово: оно й въ до-петровской Руси жило

своей жизнью, даже неособенно стЬсненное, и переходъ зд%сь отъ стараго кь

новому, своего съ чужеземнымъ незам%тно прошло въ самой жизни,

основательно и безповоротно, искусство же было какъ-то выслано въ перед-

ною, гд•Ь и стало томиться на-показъ другимъ, никому собственно ненужное.