казалъ, почему при новыхъ жизни нарда

было окончательно несовмвстимо съ деспотическимъ управле:йемъ.

Въ дуть государя завоевателя накдониостп поду-

чад максимумъ своего Людовикь XIV говориль про

себя: «тосударегво — это я»; его велича.ли именемъ:

(la France). ныионности никакь пе могли мирпться съ са-

мостоятиьной хЬятельноегью ученыхъ ХУП-го в•Ька.

Людовику ХIУ-му, въ качеств•Ь завоевателя, болњ, тЊмъ кому-

ибо, нужно было безусловное поэтому умственная

жизнь не могла быть поощряема и при

дворв умственно сильныхъ людей отразилось на немъ только раз-

BHTieMb вкуса и легкаго Однако-же и такой шаљ по

кь существенно изм•Ьнплъ

двда.

Хотя государц и заботились болВе о всеоб-

щемъ народа, о томъ, чтобы народъ отучался въ воз-

можно большей степени ољ всякаго вмьшиваться въ

политику, ољ викой наклонности кь политическимъ организа-

тямъ и о томъ, чтобы люди сосредочивались ио-

ключительно на своихъ эгоистическихъ интересахъ, но этнм•ь они

не могди изм±нить природы человвка, въ немъ

новные инстинкты, укоренивш" вочете многпхъ тысячь лВть

чедойчества. Челойкъ только потому сжалса

чедоввкомъ, только потому онъ такь существенно отличился отъ

прочихъ животныхъ, что въ немъ орлвнизатонные инстинкты

существовали въ гораздо болве высокой степени, Ч'ђмъ во всЬхъ

остальныхъ животныхъ породахъ. Поэтому страсть нравитыя,

внушать кь себВ любовь, а если возможно восторги п

была и оставалась господствующей страстью въ человеЬ-

ческомъ, которая царила надъ ВС'Ьми его потребностями,

и которой вев они должны были покоряться. Все высшее сослъ

Bie мучило и ставило себя вь безвыходное необуздан-

нымъ и казалось, что эти люди только

тогда и были въ остановиться на стез± тщеславныхъ

и затЩ когда ови кццую минуту своей

надъ бездною и мал%йшая случайность могла нац%ть имъ

петлю на шею, массою они до того запутывались

взнокрацстй, радп хвастливой пышности, изъ тщеи±