конечную неправду ун1и Александровой и хотюъ дополнить

ее начальною и серединною неправдою.

1.) Онъ брадъ, какъ польск1я, области;

2.) свободную борьбу по Александровому акту литовской

насд%дственности и польской избирательности раз-

р%шалъ категорическимъ уничтоженјеиъ первой и возста-

въ обоихъ государствахъ гибельнЬйшаго разгула

послдней;

3.) Алексанирвую открытость передъ подьскимъ втя-

HieMb ослабленной Литвы дополнялъ уничтожешемъ пооче-

редныхъ общихъ сеймовъ въ Литв%, ва которыхъ могло

пробиваться литовское и литовской

печати, обладанје которой литовцами могло сдерживать

наплывъ въ Литву польскихъ чиновныхъ людей, потому

что канцлеръ литвинъ не охотно прикладывиъ бы печать

кь патентаиъ для поляковъ. Словомъ, онъ дополнядъ

щее ало коща Александровой унт воТющимъ всесто-

ронвимъ зломъ. Изъ исторической литовской государствен-

ной самостоятельности онъ оставлядъ твнь въ сохраненји

титуда—дитовское княжество,—въ сохраненЈи литовскихъ

юлжностей, безъ сейма и печати терявшихъ большую

часть своего значенјя и наконецъ — оставлялъ не твнь,

а жизненный остатокъ литовской государственности

очщенный статутъ, но это конечно потому, что за ста-

тутомъ, какъ выражен1емъ исторической жизни народа,

стояль ц%лый, сильный народъ, котораго дюблинская унт

только открывала, а не смђла касаться прямо.

Литовцы, мы сказали, согласились на унјю Александрову.

Мы знаемъ, чм они этимъ теряли — теряли съ уничто-

жев1емъ своихъ границъ и противь поляковъ,

наплывающихъ въ Литву противь нравственнаго

господства Польши, а съ отдвлен1еиъ малорсс1йскихъ

областей—теряли необходимое усдов1е для свободной борьбг