— 67
вакомъ нибудь поприщђ, мало-мальски возвышающемся надъ
поприщемъ простого селавина иди ресленнива, мелваго тор-
говца, деревенсваго учителя и причетнива. При общей воинской
повинности и при необходимости исвать заработвовъ въ нђмец-
вихъ городахъ и провин1јахъ вгђмецкая рВчь неудер-
зимо распространяется и въ сдавянсвомъ простонародь% Австро-
И только у сербовъ, болгаръ и русс.кихъ полявовъ, знаю-
щихъ въ совершенствђ по-руссви, вторь второй, усвоенный,
— есть азывъ для боль-
хак•ъ родной, язывъ
шинства же славянъ этоть второй, а нер%дво и язывъ
(для турецкихъ и румынсвихъ болгаръ)
обыкновенно принадлеаитъ той которая Мснитъ
и давить его родную, славянскую народность. Такое ycBoeHie
в±мецваго языка прусскими и полавами, чехами,
слойнцами, итальднсваго—слойнцами и сербо-хорватами въ
Ист[йи и мадьярсваго—словаими, сербами и хор-
ватами въ также гречесвато и турецваго болгарами
въ или румынскаго въ чаще всего усвое-
Hie недобровольное, а принудительное, не свободное, а обяза-
тельное. Такое обязательное ycBoeHie чужого языва, не будучи
обоюднымъ, обличаетъ прямую подчиненность и зависимость
одной народности отъ другой. Одни въ цЬомъ славянстй мы,
pycckie, въ иностранныхъ языковъ пользуемся полною
свободою избирать себ'Ь по вкусу и произволу yeBoeHie того
вли другого, или третьяго изъ богатыхъ европейскихъ ЯЗЫЕОВЪ
( французскаго, или вђмецкаго), или всгђхъ трехъ
азыковъ вмВстТ. k.powh владычества капризной и вТчно М'Ьняю-
щейся моды или собственнаго нашего ничто ве обязываетъ
насъ гоняться за изящностью иностраннаго выговора, за чистотою и
красотою ОгромнМшее большинство истинно-образо-
ванныхъ русскихъ людей, настоящей умственной
чт) богатить русскую литературу и созидаетъ рус-
двую науку,—выучивается новМшимъ языкамъ не у иностран-
выхъ боннъ. гувернантовъ и гувернероуь, не въ раннемъ дћт-
ств±, а въ годы, часто во время ученыхъ сво-
ихъ въ иностранныхъ университетахъ, рыко отличается чисто-
тою да еще ртже усваиваетъ себ'Ь иностранные