— 67

вакомъ нибудь поприщђ, мало-мальски возвышающемся надъ

поприщемъ простого селавина иди ресленнива, мелваго тор-

говца, деревенсваго учителя и причетнива. При общей воинской

повинности и при необходимости исвать заработвовъ въ нђмец-

вихъ городахъ и провин1јахъ вгђмецкая рВчь неудер-

зимо распространяется и въ сдавянсвомъ простонародь% Австро-

И только у сербовъ, болгаръ и русс.кихъ полявовъ, знаю-

щихъ въ совершенствђ по-руссви, вторь второй, усвоенный,

— есть азывъ для боль-

хак•ъ родной, язывъ

шинства же славянъ этоть второй, а нер%дво и язывъ

(для турецкихъ и румынсвихъ болгаръ)

обыкновенно принадлеаитъ той которая Мснитъ

и давить его родную, славянскую народность. Такое ycBoeHie

в±мецваго языка прусскими и полавами, чехами,

слойнцами, итальднсваго—слойнцами и сербо-хорватами въ

Ист[йи и мадьярсваго—словаими, сербами и хор-

ватами въ также гречесвато и турецваго болгарами

въ или румынскаго въ чаще всего усвое-

Hie недобровольное, а принудительное, не свободное, а обяза-

тельное. Такое обязательное ycBoeHie чужого языва, не будучи

обоюднымъ, обличаетъ прямую подчиненность и зависимость

одной народности отъ другой. Одни въ цЬомъ славянстй мы,

pycckie, въ иностранныхъ языковъ пользуемся полною

свободою избирать себ'Ь по вкусу и произволу yeBoeHie того

вли другого, или третьяго изъ богатыхъ европейскихъ ЯЗЫЕОВЪ

( французскаго, или вђмецкаго), или всгђхъ трехъ

азыковъ вмВстТ. k.powh владычества капризной и вТчно М'Ьняю-

щейся моды или собственнаго нашего ничто ве обязываетъ

насъ гоняться за изящностью иностраннаго выговора, за чистотою и

красотою ОгромнМшее большинство истинно-образо-

ванныхъ русскихъ людей, настоящей умственной

чт) богатить русскую литературу и созидаетъ рус-

двую науку,—выучивается новМшимъ языкамъ не у иностран-

выхъ боннъ. гувернантовъ и гувернероуь, не въ раннемъ дћт-

ств±, а въ годы, часто во время ученыхъ сво-

ихъ въ иностранныхъ университетахъ, рыко отличается чисто-

тою да еще ртже усваиваетъ себ'Ь иностранные