210

ДФлъ ею; Соня боялась и съ Амь дивилась силгь,

ловкости и ум'Ьнью Павла. Она сидьа рядомъ съ вимъ,

и ярый конь уносилъ ихъ обоихъ въ легкомъ хрупкомъ

оставляя за ними 1$лое облако пыли. Напрасно

Мареа Ивановна складывала руки и говорила монологи,

Павель пе обращалъ на это ви малншаго а

Сони, нњно по:Ьловавъ мать, зажимала ей ротъ рукою и

только что не каждый день каталась съ Павломъ. Трескинъ

'Ьздилъ 1йже, да и то выбиралъ Takie дни, когда могъ

предполагать, что не встр"титъ Павла. Они были съ нимъ

прежняго.

Однажды, когда Сони не было дома, Трескинъ, npi-

Жавъ и не найдя никого въ маленькомъ кабинеты отдЬан-

номъ для деревни чрезвычайно роскошно, вышелъ на бал-

конь и очутился лицомъ кь лицу съ Мареой Ивановной.

Она суетилась около дюжины кустовъ, которые разсажи-

вала въ кадки; черный фартукъ и шведскВт перчатки, ко-

торыми она вооружилась по этому случаю, нискольКо не за-

щитили и платья и ея рукъ отъ пыли и земли, которыми

она была вымазана. Привыкнувъ во всТмъ странностямъ и

причудамъ семьи Якшиныхъ, Трескинъ не обратилъ осо-

беннаго ни на нарядъ, ни на 3aH8Tie Мареы

Ивановны. Онъ спросилъ только:

— А Софья Антоновна дома?

— Соня! Помилуйте, да она, я думаю, обошла ужь

все село. Вы знаете, моя Соня ангельская душа! Еслибы

вы только знали, кавъ ова ухаживаеть за больными и

своими б%лыми, вакъ воскъ, ручками трогаетъ загорьыя

лица крестьянъ или ихъ закорузлыя руки. Она трога-

тельна! 0h que oui! elle est touchante!

Треснинъ быль не въ дух'Ь. Онъ именно кь

COHii и попалъ на старую болтунью.