216

годъ я любилъ васъ; Ц'Ьлый годъ ПЬвою постоянной о вась

заботливости, Вжности и даже—чтђ таить правду— непро-

стительной покорности вашимъ капризамъ я думалъ

дить васъ въ правхЬ моей привязанности и вашу

любовь. Я думалъ, что вы оц%нили все это, взглянули

серьезно ва жизнь, поняли, что она не романъ и не драма

съ сюрпризами и что въ ней есть и долгъ,

есть и борьба, есть и неизбжаыа Кажется, я

Ошибался. Ири первой недоброй встр'Ь•А, вы поддались

дурному Ваши гибельныя о жизни, по-

черпнутыя изъ плохихъ французскихъ романовъ, пустые

разговоры и совершенное 0TcyTcTBie всякаго разумнаго раз-

очень быстро увлекли васъ по иному пути и заста-

вили васъ поддаться гибельному, особенно для васъ, сбли-

7ReBil0 съ челойкомъ опаснымъ и безнравственнымъ.

Кань вамъ не стыдно, сказала Соня, покраснВвъ

до ушей, — клеветать ва человгъка, котораго вы мало знаете.

Вы говорите о Сурмилой?

— да.

Не звая его.

Н'Ьтъ, я знаю его; довольно перемолвить съ нимъ

два слова, чтобы знать, что онъ такое. Но оставимъ его,

я говорю не о вемъ, но о васъ. Выслушайте мена до

конца, прошу васъ.

Извольте, говорите.

Ваше съ нимъ, сколько могу я понять,

не основано ни на любви, ни даже на свойствен-

номъ молодости. Это не божье, кань жажда ощущенШ. Вы

ищите въ жизни не правды, не любви, не и

глубины чувства, не той которой преисполнены отно-

простыя и чистыя, полныя обоюдной дов±рчивости,

а шумныхъ словъ, выдуманныхъ чувствъ и какой-то фаль-