231

ломъ щегольсвомъ пенюарђ казалась усталой и задумчи-

вой, другая, въ поношенномъ черномъ напой, была осо-

бенно весела и говорлива. Вопреки извЬстной истий,

что молодость вгЬтрена, а старость основательна, тутъ было

на обороть: задумывалась дочь, болта.та мать. Пос.й мно-

гихъ разсказовъ, пересудовъ, по поводу вчераш-

наго бала Мареа Ивановна вдругъ съ живостью обрати-

лась кь дочери и сказала:

же ты молчишь? Тебя, кажется, можно по-

здравить съ побдой, и притомъ очень значительной. Не

стыдно ди Te6i скрытничать со мною? Я однако спокойна,

потому что знаю, что отъ моего зоркаго глаза ничто не

укроется. Любя тебя, с.Адя за тобой, вакъ я люблю и

с.Л'ђжу за тобою, я не им“Ью нужды въ твоихъ призна-

и если теперь обратилась въ теб'Ь съ вопросомъ,

то потому тольво, что ты и я, мы живемъ какъ два

друга. Я знаю, что если ты молчишь, то изъ скромно-

сти; во со мной ова веумтЬстна. Оставь ее пова въ

сторонВ, и поговоримъ откровенно, навь и с.тьдуетъ го-

ворить съ такой матерью, вакъ я. Что ты скажешь о

Пав..уЬ Сурмилой?

Право не знаю, мои съ нимъ такъ

странны, что я не знаю, навь опредЬить ихъ.

— Какъ же это тавъ?

— Я и объяснить не сум±ю, сказала Соня, съ уси-

принимая HU'hpeHie высказать все матери и просить

ея сов±та въ эту трудную для нея минуту жизни. — Онъ

говорить, что любить меня, а между Вмъ...

Ну, ему можно бы было и не говорить о любви

своей въ теб'ђ, сказала, СМ'Ьясь, Мареа Ивановна, Тань не-

встати перебивая дочь;—любовь его въ теб'Ь ясно напеча-

тана на его, когда онъ с.йдитъ за тобою, видна во