236

сестры не радуются брата, и если мотуть, то

разстраиваютъ свадьбу. Знаешь ли что? Еслибы не он±,

овь бы давно ужъ сдФлалъ теб формальное

Да, это все ихъ штуки!

— Но что же я скажу Трескину? спросила опять

Соня.

На этотъ разъ вопросъ ея вызвалъ сильное

со стороны Мареы Ивановны.

Не было печали, воскливнула сями ее

себ'Ь накачали! Да Богъ съ вишь, съ Трескинымъ! Неви-

дальщина кавая! Затвердила одно: что я сижу, да чтђ а

скажу ему! В'Ьдь ты ему слова не давала. В'Ьдь ты лю-

бишь не его, а Павла. Ну, тавъ и скажи.

— Я, ма\т, право не знаю; хотя бы подумать...

— И, полно! Что ты морочишь меня! Это ве любовь,

что вы пропадаете поминутно вдвоемъ въ саду? Не любовь,

что ты идешь, опираясь на его руку съ такою Мжностью,

avec ип abandon touchant? Кавъ хорошо это сказано по

фравцузсви. У насъ нгЬтъ тавихъ А овь гля-

дитъ на тебя своими блестящими голубыми глазами и не

можетъ совладгьть съ собственнымъ чувствомъ! Если все это

не любовь, то что же она и гдф же. она? По моему, это

любовь, да еще страстная. Скажи, что не правда.

— Конечно, правда, только что-то страшно; й-

рите ли, я иногда боюсь его.

— Кого это?

— Павла!

— А кто же любить и не боится? Первый спутнивъ

сильпой любви—страхъ.

А Трескипъ говорить: дойренность.

Ну, чтб онъ знаетъ! Онъ и любить-то не умгђеть!

Pa3Bi это любовь? Вчера другой на его Аст% вышелъ