240

Съ этихъ порь домашнее потерпЬо еще бо,йе.

Павель будто нарочно принялся высказывать за обдомъ

свои Въ какомъ кодексЬ онъ вычиталъ ихъ. было

не изв%стно. Правда, что въ важдомъ Павла была

хоть часть правды, но онъ умгћлъ эту правду довести до

такой крайности, что она становилась ложью и притомъ

возмущающимъ душу profession de foi. Большею частью все

семейство молчало, очевидно, не разд%ляя этихъ но

не желая входить въ споры. которые могли бы вовчиться

не совс±мъ миролюбиво, ибо Павель не терп%лъ возраже-

Тогда этотъ оракуль сыпвлъ перлы своего

красн#'йя и и случалось, что усталый голосъ

матери одинъ подымали противь него, точно ей было не

въ силу слушать дальше вс'ь эти безобразныя странвыя

правила, выводы. Павель привимался рЬЕ0 спорить

и притомъ съ неутомимою логиКою и Р'ђдкой настойчивостью.

Тогда отецъ говориль ему полушутя, полусерьезно:

Ну, полно; чтђ горячиться! Вотъ лучше попробуй

этого блюда. Я, признаюсь, терп%ть не могу споровъ и

ссорь.

Мы и не ссоримо, и не спорииъ, а разговариваемъ,

батюшка, говориль Павелъ, по видимому, спокойно.

— Хорошъ разговоръ, бормоталъ вс.я-

вой ссоры.

Смущенныя, часто раздраженныя сестры упорно молчали

и рады-рады были, когда оканчивался об'Ьдъ, и расхо-

дились по угламъ своимъ.

Особенно оскорблялись мать и сестры Павла его воз-

зргЬнЈемъ на жевщивъ. Во всемъ, чтђ овь говориль о

нихъ, слышалось такое глубокое npupiBie, не прикрытое

даже какой-нибудь фразой; напротивъ того, цинизмъ выра-

его не могъ ни съ сравниться. Когда мать, и