Н'Вскольцо ходячихъ типовъ, педантъ, невтВжда-докторъ, су-

тяга, хвастливый воинъ и т. д. безсмћнно проходятъ по са-

мымъ разнообразнымъ пьесамъ и хранятъ

часто отъ Плавта или Есть, правда, и въ эту пору

новыя слова и новые ихъ искать пришлось•бы въ

слишкомъ ужъ плебейской средв, въ отголоскахъ народнаго

Фарса, у какого нибудь Табарена или у знаменитыхъ нор.

манскихъ бупоновъ, Готье Гаргилля съ товарищами. Но

незрВдый литературный вкусъ уже научился брезгать на-

родной cTHxiei.

Какъ измвняетсж картина по сю сторону завмной грани!

Слышится уже свободное слово обдичителя не одн'Вхъ только

общечеловгвческихъ слабостей, но и прямо народныхъ, об-

щественныхъ недуговъ; Ойствитедьность вступила въ свои

права, сцена наполнилась живыми типами, которые еще вчера

тВсвились въ уличной толпеВ•, за ихъ угловатостью и забав-

н@стью выступили и сокровенныя душевныя и ко-

заронивъ честное въ зрител'ћ, Ойствуеть

уже на него воспитывающимъ образомъ. Не какой-нибудь

подновленный miles gloriosus Плавта, наряженный только въ

мундиръ Французекаго солдата, но развратный аристократ•ь-

libertin, неотразимый Донъ-Жуанъ,—не смВшной и добродуш-

ный педантъ, свои уродливыя Фразы,

но властолюбивый ипокритъ, за которымъ стоить все клери-

кальное полчище, не скучный „добродеЬтельный челоуВкъД

старой но страстный и Альцестъ, пол-

ный жажды и переворота,—воть т'ь образы, кото-

рые живутъ и движутся въ Каждое новое произве-

въ эту пору передома быстрыми переходами ведетъ

за собой народное MH'bHie кь отовсюду подни-

мается вражда кь дерзкой и этотъ избытокъ здобы

шужитъ уже доказательствомъ силы театра. Пусть посо