неопределенным пятном, чтобы ясно «читалась» лепка формы.

Весьма важную роль в данном случае сыграют анатомические познания рисующего.
Рисуя с гипсовых слепков, учащийся опирается на уже продуманную скульптором
конструктивную связь форм. В рисунке же с живого человека вызывается
необходимость подкрепить свою работу анатомическими знаниями. В рисовании с
живой модели появляются новые условия еще и потому, что перед рисующим
находится не готовое художественное произведение, отлитое в гипсе, не готовый
образ в своей неизменности, который, конечно, надо понять и почувствовать, а живой
человек, который может менять позу, выражение лица. Живая модель дает более
широкий простор для зрительного воображения рисующего, для поисков средств
раскрытия характера.

Молодой художник должен наблюдать всюду и всегда. Сумма его наблюдений должна
пополняться безостановочно. Необходимо видеть и отличать в натуре главное от
случайного и острее выражать это главное, выявлять в рисунке характер, отбирать и
подчеркивать то, что особенно выразительно и характерно для данной модели.

Длительный рисунок полезно начинать с набросочного изображения, памятуя о том,
что и тот и другой вид рисунка одинаково нуждается в активном отношении, в
правильном глазомере, в чувстве пластической формы. Между тем, у начинающих
рисовальщиков иногда вырабатывается ничем не обоснованный подход к наброску и к
длительному рисунку: в то время как один и тот же рисовальщик, делая набросок,
максимально напрягает свое внимание, быстро соразмеряет на глаз и обобщенно
наносит пропорции, движение и основную прокладку тоном, создавая этим живую
основу для дальнейшего уточнения и отработки рисунка,— этот же рисовальщик,
начиная работу над длительным рисунком, сразу же прибегает к промерам, пускает в
ход отвес. Этими механическими приемами рисовальщик тут же выключает свою
активность, живое восприятие натуры, ее характера. И тогда рисунок, как правило,
получается вялым, разобщенным и часто из-за этого ошибочным в пропорциях, или в
построении, или в тональном решении, а иногда сразу грешит всеми этими
недостатками.

Отсутствие характерных особенностей в рисунке сказывается часто и тогда, когда в
моделировке тоном вырабатывается штамп на все случаи. Так, переходя от гипса к
работе над живой натурой, рисующий трактует последнюю под гипс, не замечая
тонального многообразия окраски лица, волос, глаз, костюма и прочего.

Подобное несоответствие можно привести и в отношении трактовки самой формы, а
именно: желая блеснуть анатомическими познаниями (которые, конечно, нужны),
рисующий превращает молодое лицо с округленными плавными очертаниями форм в
нагромождение узловатых мышц, с резкой их моделировкой в тоне. А иногда и
наоборот: старческое лицо, изрытое морщинами, с крупными угловатыми планами, с
ясно обозначенной костной основой головы и выпуклостью мышечного покрова
трактуется в сглаженной, прилизанной манере, чаше всего заученной или
заимствованной у плохих рисовальщиков. Как самоцель манера приводит к
отрицательным результатам.