9

имгЬлъ совершенно пассивный характеръ: крестьяне уклонялись и отъ

рабовъ въ пользу пом±щика, и отъ всякаго оброка. Между тфмъ, они имгт;ли

постоянныя сходки и таинственныя на которыя не допускались

власти. Такъ какъ за прежнее время на нихъ накопилась значи-

тельни недоимка, то они добивались разными уловками, чтобы эта не-

доимка была съ нихъ сложена. Для этого они тайно требовали отъ эконо-

мическаго конторщика, чтобы онъ отдалъ имъ

книги или уничтожилъ ихъ; но когда онъ этого не сд±лалъ, нфкоторые

изъ крестьянъ ночью забрались въ контору и, связавъ конторщика, требо-

вали отъ нето выдачи книть. Конторщикъ и въ этомъ случа± остался не-

преклоннымъ и не сказалъ крестьянамъ, гдтЬ у него спрятаны книги.

Тогда одинъ изъ бунтовщиковъ сказалъ своимъ товарищамъ:

— Зачћмъ мы его связали? Пускай онъ подаватся своими книгами, а

мы денегъ платить не станемъ.

Другой изъ бунтовщиковъ говориль при этомъ:

— Намъ старыхъ книгъ не надо: у насъ скоро будутъ новыя

книги, бТлыя.

Когда же конторщикъ сказалъ, что за и ночной гра-

бежъ бунтовщиковъ сошлють въ Сибирь, то первый изъ упомянутыхъ

крестьявъ отв±чалъ:

Мы вашей Сибири не боимся: теперь отъ насъ государь ближе,

Ч'Ьмъ отъ васъ губернаторъ.

— Какой государь?—спросилъ конторщикъ, котораго удивили

государь императоръ, въ Петербург±, и вашего

слова крестьянина:

д±ла не знаетъ.

— Быль государь въ Петербург±, а теперь въ РомановкЬ,— отвФчалъ

крестьянинъ.

Конторщикъ показывалъ, что онъ не обратилъ

на слова крестьянина, полагая, что они сказаны имъ „спьяну

и съ глупости”

При всемъ томъ о крестьянъ и о на контор-

щика доведено было до М'ћСТНОЙ полицейской власти. Но пока

исиравникъ прибыль въ Романовку, крестьяне еще бол±е ожесточились, и

бунть пассивнаго перешелъ кь угро“, а сходки начали

происходить открыто. Одни изъ крестьянъ настаивали на томъ, чтобы вы-

брать изъ своей среды ходоковъ и послать въ Петербургу, утвер-

ждали, что въ Петербургъ посылать не за“мъ, что „законъ самъ кь

нимъ придетъ“; третьи, наконецъ, требовали гонца кь губер-

натору, чтобы ув±домить его о томъ, что если оцъ не приметь сторону

крестьянъ, то ему „на мтстћ не усид'ђть“. Однако, ни ходоковъ, ни гон-

цовъ никуда не отправили, а продолжали шумТть дома и, повидимому,

не р'Ьшались ни на kakia мгЬры. Впрочемъ, никого изъ сельскихъ эконо-

мическихъ начальниковъ не обижали, можетъ быть, собственно потому, что

и начальники ихъ не трогали.