20 —

солдать „недозволеннымъ именемъ“, они тоже о томъ не слыхали, тьмъ

60rhe, что у нихъ въ сеть, ' столь многолюдномъ, всегда прохожаго и

проЬжаго народу много. Когда же имъ поставили на видь кон-

торщика о томъ, что, когда на него ночью напали трое изъ бунтовщи-

ковъ, двое изъ нДхъ—Рмельченко и Сорока—похвалялись, что теперь „до

государя ближе, Ч'Ьмъ до губернатора“ и что государь теперь въ Рома-

новк±, крестьяне отв±чали, что были ли ночью „наглымъ образомъ“ въ

контореЬ Омельченко и Сорока—они не знаютъ, а равно похвалялись ли

тьмъ, что имъ „до государя ближе, Ч'Ьмъ до губернатора“ и что самъ

государь теперь въ Романовкф—имъ тоже неизв±стно, самихъ же Омель-

ченка и Сороки давно въ РомановкЬ н±тъ и куда они отлучились, о томъ

должна ближе всего знать экономическая контора.

Омельченко и Сорока были, какъ видно, коноводами и по-

тому скрылись изъ Романовки раньше вс±хъ, чувствовавшихъ себя винов-

ными. По крайней wbprh, въ то время, когда въ село явилась военная

команда для ихъ уже никто не•видФлъ въ РомановкЬ. Вообще

самозванца въ Романовк± подтверждалъ одинъ только Руден-

ковъ, же крестьяне, у него и у самозванца въ хибаркћ,

говорили, даже на очныхъ ставкахъ, что бывали у Руденкова „по сос±д-

ству“ и видывали у него неизв±стнаго имъ солдата, .въ разговорф съ

коимъ у нихъ „никакого касательства о предметахъ неподлежащихъ на

было” и объ „августМшей ими не говорено ничего пустого, а

говорили о государ± императорф и августМшей какъ подобаетъ

в±рноподданнымъ, съ должнымъ и за его императорскаго

величества каждодневно и въ церкви, и дома молятся“.

Руденковъ, съ своей сторны показывалъ, что онъ потому раньше не

донесъ о самозванцгђ и бывшихъ съ нимъ неизв±стныхъ солдатахъ, что

они ничего „неприличнаго или ко вреду его императорскаго величе-

ства клонящагося" не говорили, а между тьмъ Руденковъ, который не

могъ быть положительно увћренъ, похожа ли личность, выдававшая себя

за великаго князя, на того, за кого себя выдавала, чистосердечно созна-

вался въ своей „ошибкћ” и со слезами * ) говорилъ, что онъ не донесъ

о самозванщЬ единственно изъ боязни, такъ какъ его не покидало со-

MH±Hie, что, быть можетъ, таинственная личность и въ самомъ Д'Ьлћ не кто

иной, какъ князь, который объявлять о сел настрого запретилъ **).

* ) Во все время „плакаль и громко Богу молился“

**) Впрочемъ, чистосердечно ли было c03HaHie Руденкова—это еще

сюмнительно, такъ какъ солдатъ, въ и долго жившјй

въ Петербург%, едва ли могъ быть до такой степени простъ, какимъ

онъ старался показаться.