.чись въ мозгу, воспламеняя его. Но едва онъ открывалъ роть,

буря сразу утихаја•, отъ недавняго не оставалось

слыа, сдержаннаго одушевленВ1, подъ самыми

незначительными словами и сообщающаго имъ особую вырази-

тедьность. Оно возбуждало силы, а не истощало ихъ, развя-

зывадо языкъ, а не парализовало его. Напротивъ, волненЈе,

которое овщфва.то Изократомъ, возникало изъ непобыимаго

чувства безпокойства, которое ему внушалъ видь толпы. Де-

мосеенъ презиралъ толпу, потому что чувствовал въ сеЛ

огонь и силу, нужныя д.ш того, чтобы покорить ее. Изократь

тоже презириъ ее, но потому, что сознавалъ себя безсиль-

нымъ и боялся быть ошиканнымъ неввждами и нагле-

цами. Въ одномъ жило c03HaHie силы, въ другомъ

-— своего

безсидйя. Наскучивъ ремесломъ логографа и отказавшись отъ

трибуны, онъ обратился кь реторики. Это было

его настоящимъ np113BaHieMb и по справедливости можно ска-

зать, что изъ его школы, кань изъ Троянскаго коня, вышла

10лая когорта героевъ. Реторика представляла исклочитель-

ное и подходящее поле для его блестящаго и поверх-

ностнаго ума. Но какъ акторъ, превосходный въ

рода родяхъ, всегда готовь охотн•Ье всего брать тв именно, которыя

созданы не для него, такъ и Изократь .стремидся играть подп-

ю роль съ равной только его безсидпо въ этой

тическу

области.

Тань какъ онъ не могь быть никоимъ образомъ

Улиссомъ аеинянъ, онъ хотвлъ быть по крайней Мен-

торомъ, и тв съ которыми онъ не въ быль

обращаться кь народу съ трибуны, онъ хотьдъ внушить ему

съ кафедры. Онъ мечталъ руководить по важ-

нымъ вопросамъ, указывать Аоинянамъ, чего они должны дер-

жаться, и давать имъ свои еойты.

Онъ хотвлъ играть роль своего рода оракула республики