ление семейств и дележ хозяйств. В Черноморской казац-

кой хате, не то что в великороссийской крестьянской-избе,

вы не найдете трех и четырех поколений на одних пола-

тях. Здесь• семьи вообще малолюдны, их не связывают в

большие снопы ни рекрутская сказка, ни подушный ок-

лад. Два-три сына старого казака, вступая в тот возраст,

когда войско зовет их на службу Государеву, когда

особенно должны бы они подать друг другу руку, чтобы

отсутствие из дома одного вознаграждалось присутствием

при домохозяйстве другого, разрываются, роятся из от-

цовркой хаты, следуя пословице: кайся рано вставши,

”,— и каждый городит себе особый

а молод оженившись

двор. Потом, покидая свою молодицу одинокой и беспо-

мощной и напевая себе вполголоса:

Котилися вози з гори,

Поламались cnui,

Да вже ж не ходити

На Ti

самобытный казак выезжает на службу, а в новой его хате,

прежде чем паук успел раскинуть свой ткацкий прибор,

поселяются бедность и нужда. Эти непрошеные .жильцы

встречают доброго молодца, когда он лихо, с пистолетным

выстрелом, возвращается со служебной очереди, и они

же — male suada fames — в ночной темноте направляют

ero аркан на статного коня в панском табуне. Поучитель-

но-печальная истина басни о молодом деревцег домогав-

шемся отдела от старого леса, является здесь в бесчислен-

ных примерах. Справедливость требует, однако, сказать,

что если обитатель Черноморья не любит сносить тяготы

своего ближнего, то с удивительным терпением несет свое

собственное бремя; товарищу, протянувшему к нему руку,

отдает последний грош, не подумавши, за односума, опло,

шавшего в бою, умирает не колеблясь и сокрытою от взо-

ров людских горячей слезой кропит давно заросшую мо-

гилу брата, друга, благодетеля.

Непонятная натура. Что есть в ней лучшехо, то скры-

то, а пустяки и глупости снаружи.