Что-то оборвалось внутри меня, и кажется, что я покрас-

»Њла, какъ сп•Ьлая вишня. Такъ не хотЬлось выдавать свою

тайну. — НЖ, — рьшительно сказала я, но было поздно!..

„Такъ что-же? .. “ ст

Мое красное лидо выдало меня.

отЊнкомъ насмьшки продолжалъ папа.

„Ничего, она сочи-

пишетъ,” встуйилась ва меня мама. Част отъ часу

было не легче. Потомъ, по мнЬ видно было, что папино пред-

n0AozeHie Арно.

Я закрыла пылавшее лицо руками. Вс%, тетя, дядя, папа

и мама, улыбаясь, смотрЬли на меня ...

сумидк —

Я походила въ этоо моментъ на неразумнаго ребенка, ко-

ТФЫй наивно продолжаеп защищаться и отн%киваться отъ

тайны, думая перехитрить взрослыжь.

Њть, он. даве не думаетъ этого, потому что знаетъ, что его

тайна из“стна, но, по глупому Инстинкту, безсознательно, все-

же дыаетъ вто. Но я зниа, какт см«шенъ онъ вь этоть мо-

менть. Съ какой снисходительностью глядят» на него. И я

р'шпась Все равно, все ивв%стно, лучше дать отпоръ. По

кр$ней м», мое достоинство останется при МА, и не будет.

повода для насм%шекъ.

— Да, пишу, — собравшись сь духом», сказала я, А-

сколько холодно (отъ досады, в%рятно) и, отнявъ руки отъ

лица, посмотрьла въ глаза сидящимъ.

Они кортко разсйялись. Для нихъ это была чепуха,

д“ская тайна, выведенная на чистую воду. Они не внали,

какую боль причинило мА то, что мой дневникъ, за-

вЪтное, что есть у меня, открыто ...

И, сказавь „да", я почувствовала вту боль.

Боль, какую можео испытывать несчастный рабъ, отдавая

своему господину то дорогое, что есть у него. Это — боль

смовникз, пуиужденнаго ввлеАЬянный им• ив%токъ срыть и

отдать прохожему. Только тогда почвствовала я, какъ бемо-

Поздн%йшая приписка Нелли.