Письмо 1.

Берлина. 1849 вода.

«Вчера порвшидъ я свои уроки съ про•ессоромъ Санскрит—

скато языка: говорить онъ, что могу заниматься одинъ, —я

втому вврю и очень радъ—время прошо не даромъ и не безъ

результата.

дюо, что съ той поры, какъ и опожигь

всякую надежду заимствовать чтЬ либо у берлинскихъ про—

Фессоровъ и положился на собственныя силы , я сталь вхо-

дить глубже въ мой предметъ,—съ той поры преобразился

ма менн и самый предметъ, все что было по виду скучно

и пусто, сд%лалось полно живаго интереса и не только, какъ

думаю, для меня, но и для всякаго живаго челов%ка. Умирая

иногда отъ скуки на берлинскихъ, я такъ: не—

ужели же вправду можетъ быть такъ скучна и пошла народ—

ная жизнь? Неужели же на ен pa3BHTia монахи тв

струны и д%ятели челов%ческаго духа, общаго вс%мъ наро-

дань, которые жизни исторической и ея со—

общаютъ столько занимательности и гуманнаго интереса?

Нвтъ , отв%чиъ а внутренно ce6t, тамъ была жизнь

тамъ смертью ввить не можетъ, тамъ биль жи—

вой источникъ челов%ческой жизни, слдовательно и находится

то, чтђ имветъ интереса ма живой души. Скука же

на лектяхъ происходить отъ того, что намъ не показываютъ

вту жизнь, какъ она бьиа, ибо не знаютъ ея, не объясняютъ

3BatleHie еж для всего чедоввчества, ибо эти вну*рен-

HiR нити, народы и ихъ BJiHHie между собою—тре—