4

Но въ теб± чту я силу, и сойду я въ могилу—

Ты•моей будешь сдавой.

Поплывутъ твои ввуви, будутъ внать ихъ и внуви

И—чужда ей преграда —

Моя П'Ьсня иная, додетитъ до Дуная

И до Шева—града».

Каждый поэтъ испытываетъ начертить на

память для потомства свой силуэтъ; по большей части

эти нравственныя портреты выходятъ польщенными,

бываютъ красиуЬе оригиналовъ. О Кондратович± этого

сказать нельзя: подлинникъ остался до конца в±ренъ

въ и нуж$•, деЬйствитедьно

умерь съ рукой еще на струнахъ своей лиры, и не

склонивъ ни передъ головы, не унизивъ

съ неодолимой гордостью, прибавимъ—гордостью не лич-

ной, истекавшей изъ взгляда на

искусство, какъ на н±которую святыню, изъ

«презуЬнье кь п±сни возбудить».

Высказывая свой образецъ въ «Деревенскомъ П'ЬвцЬ,

Кондратовичъ ставилъ своей фью и задачей—-быть не

только но, и въ особенности — народ-

нымъ; писать не для салоновъ, сфаться дюбимцомъ

людей неразборчивыхъ и простыхъ. Въ этомъ заня-

томъ имъ онъ быль близокъ по духу Тарасу

ШевченкЬ, «Кобзаря» котораго онъ и перевелъ, въ зна-

чительной части, на языкъ. При такомъ сход-

ств± сдЫуетъ, конечно, зачесть

первоначальнаго и Кондра-

товичъ быль дворянинъ, который хот±дъ «опроститься

изъ любви кь народу, снизойти и приспособиться

его Шевченко же быль крестья-

нинъ, проникнутый казачества,

однако высоко надъ средою, какъ дубь на украинской

степи. Но у обоихъ таже простота и сйжесть впеча-

оба почти одинаково любуются довольно скудной

природою своего края, у того и другаго равный реа-

лизмъ въ простыхъ предметовъ, взятыхъ пре-