разно педагогическимъ Tpe60paIli51Mb, т.-е. другими словами, ои•ь

соглашается съ осНовпнмъ поло:келйемъ 1'. Гуревича. lIo разъ

мы допустимъ (а не допустить невозможно) необходимость при-

мТ,илтьсл возрасту п pa3BlITii0 учащихся, мы теЕ.мъ самымъ

п особое содержа:йе, особое исторй!,

создади.м•ь

какъ учебпаго предмета. Она не, должна стоять въ

съ данными и выводами 1WTopiIi, какъ науки (въ этомъ совер•

шенно правь lI. М. Гревсъ), 110 между той другой будетъ 01“-

ромная, супцествениая, принципјальнал, а далеко не одна то.ль-

ко количественная разница п въ матерЈалеЬ, и въ спосоЛ его

обработки, и въ способФ) его изложенјя. Глубокая разница меж-

ду той и другой зависитъ отъ того, что для паучнаго понима-

lii51 исторй1 необходимо такое высокое развитЈе формалышхъ

способностей, какого нТотъ и не можетъ быть въ общей массТ,

учащихся; но этого мало: сверхъ того, требуется еще и значн-

тельный уровень этихъ способностей,

т.-е., запасъ идей и понятТ о вообще п о жизНи чело-

в•Вка въ частности; а сколь несовершенны H0H}iTi51 о сложиы.х'ь

явленЈяхъ современной жизни въ юношескомъ возрасту. Уста-

новивъ разницу между научной п элементарной

исто[јей, мы перейдемъ теперь кь характеристик% Hcrropiu, как•ь

науки.

кань науки. объ исторЈи пе оставалось

наоборотъ, оно постепенно распшрялось въ связи

съ pa3BIITie,Mb самой науки. Между стариннымъ взглядомъ на

ucTopii0, какъ на n0Bf,cTB0BaHie о достопримт;чательныхъ собы-

тјяхъ, п современнымъ ея опредекленјемъ BceMipH0-

историческаго процесса) цТљлая пропасть: въ первомъ случа•Ь

исторЈя могла превратиться (и, дМствителыю, превратилась) въ

какую-то кунсткамеру РЬдкостей; во второмъ—она обнимаетъ всю

совокупность историческихъ явлепћй и

культурной, даетъ понятје о переход'В отъ боло простыхъ

формъ лизни кь болеЬе сложнымъ, о Bce\iipno-iicrropl!-

ческаго процесса. Для народовъ дровняго классическаго Mipa,

для великихъ историковъ, создавпшхъ HcTopi10 (Оукндида, По-

ли(йя, Геродота) она не была наукой, а искусствомъ, и служи-

ла, главнымъ образомъ, для патрјотическаго, нрав-

ственнаго пли эстетическаго чувства. Въ вТ»ка исторВ1,

можно сказать, превратилась въ лТзтопись, въ которой видное

м%сто занимали баснословные, чудесные разсказы. Эпела рефор-

мацји снова выдвинула на первый планъ историчесюе

образцы, а .XVIII•l'1 втжъ привнесъ въ историческую науку чрез-

вы чайно нажный элементъ, создалъ философјо