разно педагогическимъ Tpe60paIli51Mb, т.-е. другими словами, ои•ь
соглашается съ осНовпнмъ поло:келйемъ 1'. Гуревича. lIo разъ
мы допустимъ (а не допустить невозможно) необходимость при-
мТ,илтьсл возрасту п pa3BlITii0 учащихся, мы теЕ.мъ самымъ
п особое содержа:йе, особое исторй!,
создади.м•ь
какъ учебпаго предмета. Она не, должна стоять въ
съ данными и выводами 1WTopiIi, какъ науки (въ этомъ совер•
шенно правь lI. М. Гревсъ), 110 между той другой будетъ 01“-
ромная, супцествениая, принципјальнал, а далеко не одна то.ль-
ко количественная разница п въ матерЈалеЬ, и въ спосоЛ его
обработки, и въ способФ) его изложенјя. Глубокая разница меж-
ду той и другой зависитъ отъ того, что для паучнаго понима-
lii51 исторй1 необходимо такое высокое развитЈе формалышхъ
способностей, какого нТотъ и не можетъ быть въ общей массТ,
учащихся; но этого мало: сверхъ того, требуется еще и значн-
тельный уровень этихъ способностей,
т.-е., запасъ идей и понятТ о вообще п о жизНи чело-
в•Вка въ частности; а сколь несовершенны H0H}iTi51 о сложиы.х'ь
явленЈяхъ современной жизни въ юношескомъ возрасту. Уста-
новивъ разницу между научной п элементарной
исто[јей, мы перейдемъ теперь кь характеристик% Hcrropiu, как•ь
науки.
кань науки. объ исторЈи пе оставалось
наоборотъ, оно постепенно распшрялось въ связи
съ pa3BIITie,Mb самой науки. Между стариннымъ взглядомъ на
ucTopii0, какъ на n0Bf,cTB0BaHie о достопримт;чательныхъ собы-
тјяхъ, п современнымъ ея опредекленјемъ BceMipH0-
историческаго процесса) цТљлая пропасть: въ первомъ случа•Ь
исторЈя могла превратиться (и, дМствителыю, превратилась) въ
какую-то кунсткамеру РЬдкостей; во второмъ—она обнимаетъ всю
совокупность историческихъ явлепћй и
культурной, даетъ понятје о переход'В отъ боло простыхъ
формъ лизни кь болеЬе сложнымъ, о Bce\iipno-iicrropl!-
ческаго процесса. Для народовъ дровняго классическаго Mipa,
для великихъ историковъ, создавпшхъ HcTopi10 (Оукндида, По-
ли(йя, Геродота) она не была наукой, а искусствомъ, и служи-
ла, главнымъ образомъ, для патрјотическаго, нрав-
ственнаго пли эстетическаго чувства. Въ вТ»ка исторВ1,
можно сказать, превратилась въ лТзтопись, въ которой видное
м%сто занимали баснословные, чудесные разсказы. Эпела рефор-
мацји снова выдвинула на первый планъ историчесюе
образцы, а .XVIII•l'1 втжъ привнесъ въ историческую науку чрез-
вы чайно нажный элементъ, создалъ философјо