— 127 —

жижи чедойчества—двлева была отъ его наувообрвзнаго

вглада, онъ идеЬ поворялса объективному

и стремили тольво раскрыть смыслъ ихъ. Мнђ важетс,а, что

вменно этоть харавтеръ возбудилъ тавое сильное

общества въ Грановсваго. Уйть во всЬ

вы, у вйхъ народовъ, во вс%хъ найти съ

родное, чедойчесвое, не отвазатьса отъ въ

вавомъ бы они рубипф ни были, въ вавомъ бы неразумномъ

возрастђ мы ихъ ни вастии, вид%ть, сквозь тумавша испа-

peHia временнаго, йчнаго начала, т.-е. в•Ьч-

ной фи—веливое для истории. Много разъ, когда я

слушал Гуновсваго, живо предствлалса мй съ

с“свевиымъ сердцемъ пойсть о Гамией, возл±

поить, на воторомъ покоится Ало его. Въ и мысли

Мть воскресить Принца, смерть Гамлета дла него

онъ самъ сквозь слезы указываетъ на юнаго Фортинбрвса,

которому зайщена кровава порфира, но овь не можегъ

отказать въ грусти падшему; - тавъ и въ Гранов-

сиго въ Среднимъ Твамъ не было ничего вспять тевущаго,

обращающаго назадъ. Любовь и въ поб"денному

верхъ побды. Неподвижныа Ани, забытыа отшедшимъ Mi-

рдмъ на почй новаго, всего могуть устоять противь

теплаго любви; ой распускаютса въ сйтлую влагу,

отдаваа себа на YT0JeHie жажды новыхъ Но эта

любовь не легво достигаетса. PyccBil историвъ стоить на

почвђ, которая ему чрезвычайно облегчаеть объективное сим-

патичесвое B033piHie на Западную Невавуиленнва

мысль наша можетъ, осйщва среднейвовыа сохра-

нить характеръ кротости и милосерја, явитьса ири-

мирающею и вселюбящей: мы были чужды феодальной жизни

Европы, мы ни наслгьјй не ставали отъ этого времени, ни

родовыхъ бойней. Мы циовальниви, витые ивъ другого

ври, у воторыхъ не моветь быть личностей ни противь

вого, ни за вото. Не тввъ дла германца: онъ въ борьб съ

своимъ воспоминатемъ, овь чувствуетъ родственную любовь