— 68

Девирцъ предвидћлъ, что Максимова сообщить о другихъ его

преступдејяхъ, ваЕЪ это въ дђйствитедьности потомъ и про-

изошло,

И даже ga8Bnezie Хаима Хрипуна, что Терентьева лжетъ,

говоря, будто онъ съ ней спадъ, «ибо cie противно еврейскому

закону и ни одинъ еврей не может быть на одной кровати съ

другой женщиной, кромгЬ своей жены», а на Марь5 увЫядъ

Хрипунъ, онъ никогда не быль женатъ и «втубы съ ней ка-

гадьный писарь не писалъ»,—даже это столь есте-

ственнов въ простомъ набожномъ евреј и, вонечно, недоступное

слђдоватедд, должно быдо послужить уликой про-

тивъ Хрипуна.

Уб±ждая одного подсудимаго признаться въ тавъ

вакъ въ этомъ сдуча•ђ его ждетъ Шкуринъ услыхадъ

въ отв%ть.• «Если бы самъ государь скавалъ это евреямъ, такъ

юни вћрно бы привнадись», и эти слова,

въ Шкурину, и даже надъ его zeJaEiBMb хитростью

вырвать c08HaEie, дають Шкурину поводь писать начальнику

штаба: «Не ясно ди что солдатсваго

сына $до евреев».

Когда иены пытадись СЕЛОНИЉ Еввива Цет-

дина въ тавъ вакъ три сообщницы удичаютъ его

«смЈдо и подробно», то Цетлинъ, по сдовамъ слћдователд,

«будто чего то испугавшись, отв%тидъ: «я самъ знаю, что

см%до говорить могутъ», но опомнившись, стадъ говорить

• другое».

О, въ этихъ сдовахъ Цетлина не было павь

•хо%ди думать сдвдоватеди. Не только Еввивъ Цетдинъ, но и

евреи знали, что женщины могли говорить „сшЬдо и

подробно“. Еси одни обвиняемые ваявдджи въ что

„научены“ и при этомъ указывали на Авадвевича,

кань на подстрекателя, то Мейеръ и Носонъ Вердины имЪди

см%лость заявить во въ воумиесји, -что учите-

лень доносчицъ быль самъ Страховъ, и именно зная отноше-

Hie Страхова въ процессу, Еввивъ Цетлинъ смущенно пробор-

цотадъ на очной ставкћ, что женщины могутъ говорить псм%до

и подробно”

По этой же обвиняемые выражали надежду, что