которыя вынесъ съ собою изъ театра. Боже мой, Боже

мой! Что это за Донской“ и что за

Яковлевъ! Какое производилъ этотъ челов•Ькъ на пуб-

лику—это непостижимо и нев±роятно1 Я сид%лъ въ креслахъ и

не могу отдать отчета въ томъ, что со мною происходило. Я чув-

ствовалъ въ груди, меня душили спазмы, била лихо-

радка, бросало то въ ознобъ, то въ жарь; то я плакаль навзрыдъ,

то аплодировалъ изо всей мочи—словомъ, безумствовалъ, какъ

безумствовала, впрочемъ, и вся публика, до такой степени много-

численная, что буквально некуда было уронить яблока. Въ ло-

жахъ сид•Ьло челов±къ по десяти, а партеръ быль набить бит-

комь съ трехъ часовъ пополудни; были любопытные, которые,

не усп%въ добыть билетовъ, платили по десяти рублей и болье

за м%сто въ оркестр% между музыкантами. Вс•Ь особы высшаго

ођщества, разубранныя и разукрашенныя, какъ будто на какое-

нибудь торжество, пом%щались въ ложахъ бельэтажа и въ пер-

выхъ рядахъ креселъ, и, несмотря на обычное свое paBH0Ml.uie,

увлекались общимъ восторгомъ.

„Яковлевъ открылъ сцену. Съ перваго произнесеннаго инъ

стиха: князья, бояре и пр.“, вс•Ь обратились въ слухъ,

и общее напряглось до такой степени, что никто не

см•Ьлъ пошевелиться, чтобъ не пропустить ни одного слова, но

при стих%:

Б±ды платить врагамъ настало нын•Ь вря1

вдругъ раздались что Яковлевъ принуждень

быль остановиться. Въ посл%дней сцен% когда, посл•Ь

поб%ды надъ татарами, израненный и поддерживаемый

собравшимися вокругь его князьями, становится на кольни и

произносить молитву:

Но первый сердца долгъ кь Теб•Ь, царю царей!

ВсЬ царства держатся десницею Твоей:

Прславь и утверди и возвеличь

Какъ прахъ земной сотри враговъ кичливу выю,

Чтобъ съ трепетомъ сказать иноплеменникъ могъ:

Языки! В%даПте: великъ pocciAckiA Богь!

Яковлевъ превзошелъ себя. Какое чувство и какая истина выра-

Я думалъ, что театръ обрушится отъ ужасной суматохи,

произведенной этими посл•Ьдними стихами“.

Если отзывъ Жихарева можно считать пристрастнымъ и пре-

увеличеннымъ, то ужъ никакъ нельзя заподозрить въ

кь Яковлеву его завистливаго соперника по искусству—Якова

Емельяновича Шушерина, который самъ участвовалъ въ этомъ

спектакл•Ь и разсказывалъ С. Т. Аксакову такъ:

„Я играль ничтожное лицо князя а Яковлевъ—

Донского. Эта роль была его она возстановила

его н%сколько пошатнувшуюся славу, и востортљ публики выхо-

диль изъ всякихъ предвловъ. Много способствовало блистатель-

ному усп±ху Яковлева то, что тогда были военныя обстоятельства

74