ской фигуры можно было сказать, что это быль ручей слезь,

исторгаемый у зрителей прекрасною игрою Яковлева и Караты-

гиной. Тутъ Яковлевъ впервые быль настоящимъ актеромъ, по-

тому что, глубоко проникнутый своей ролью, онъ передалъ зри-

телю свои чувства и мысли. Онъ уже быль не въ живопис-

номъ костюм%, уже не расп%валъ шестистопные стихи, не рисо-

вался кь приготовленнымъ э*ктамъ: онъ быль од%ть въ сюр-

тук•Ь и говориль просто и трогательно“ 1.

Шушеринъ, ужъ будучи въ отставк±, говорилъ, что съ Яков-

левымъ начинается новая эра въ „Предчувствуется, что

ввольностьц Яковлева, актера, какого у насъ не было, скоро по-

бьетъ наповалъ вс%хъ нашихъ заслуженныхъ трагиковъ! Моя

современница жива, но жива подъ искусною ки-

стью на полотн±, туть она не натура, а только картина, славная

по тЬней въ краскахъ, но несбыточная на

жизни. Нынче же безъ „натуры“ все на neHci0Hb, какъ и насъ,

гр±шныхъ .

Бурная, невоздержная жизнь, безнадежная любовь кь одной

замужней женщин•Ь, постоянное нервовъ довели Яков-

лева сначала до а потомъ до приступовъ Њчой го-

рячки, въ одинъ изъ которыхъ онъ покусился на

пор%завъ себ± шею бритвой. Это было двадцать четвертаго ок-

тября 1813 года.

„Эта грустная катастрофа, — пишегъ въ своихъ запискахъ

П. А. Каратыгинъ,—въ тотъ же день сдфлалась изв%стна всему

Петербургу. классы общества были проникнуты горячимъ

и c060J1%3H0BaHieMb кь своему любимому артисту. Стар-

воспитанники театральнаго училища, днемъ и ночью, пооче-

редно дежурили у него на квартщЊ въ шести не-

д%ль, и я помню, по разсказамъ моего отца, что когда. по вы-

Яковлевъ вышелъ въ первый разъ на сцену [2 де-

кабря того же года] въ роли Ярба [„Дидонаи, Княжнина],

то восторгь публики дошелъ до театральная зала

дрожала отъ и въ н%сколькихъ ми-

нутљ ему невозможно было начать своей роли. Наконецъ, крики

и умолкли; съ напряженнымъ

ждали услышать снова знакомые звуки голоса своего любимца.

Онъ силился произнести первый стихъ и не могь. Растроганный

до глубины души артисть, можетљ быть, въ эту торжественную

минуту вполн% сознавалъ свою вину. Голосъ его оборва.лся, круп-

ныя слезы покатились по его щекамъ, и онъ безмолвно опустилъ

голову. Снова раздались и крики, и, наконецъ,

кое-какъ собравшись съ силами, онъ началь свою роль. Въ этогь

вечерь, по словамъ его современниковъ, онъ превзошелъ себя, и

восторгь публики быль безпред%ленъ• 2.

Но ужъ началь оставлять его: появилась сипота въ

голос±, стало посъщать его р%же и р%же, меланхо-

Ыограф1я актера Яковлева, репертуаръ Песоцкаго на 1842 годъ, кн. 1.

Записки П. А. Каратыгина. стр. 45—46.

76