она, бабка моя, хворать, а съ полгода хворавши, призвала, будучи на-

единт, меня и говорила мнгћ, что она владЫ дьяволами, коихъ-де н±тъ

десятка и съ три, и ихъ-де посылала она на работу—вить песокъ и раз-

сгЬвать оной, и въ развыхъ людей для а отъ кого ихъ получила

и какимъ образомъ—не сказывала. А жакъ-де я умираю и влад%ть ими

некому, то-де .возьци 'ихъ себ и влад±й ими. На что я по глупости,

бывши тогда пятнадцати л±тъ, согласясь, сказала ей, что я ихъ возьму.

А она тогда говорйла и учила меня отрекаться сперва отъ земли,

отъ льсу, отъ отца и матери и отъ Бога. И вышедши изъ избы въ сТни

со мною, та бабка моя ве.тЬла стать отъ с±нныхъ дверей налгЬво,

почему я и стала. А бабка, взявши съ полу старую, неуЬдомо какую,

будто круглую щепку, кинула мн'ь подд ноги, на кою я и стала. А въ

то время быль на и кресть Христовъ. И ставши говорила: „Отре-

кается раба Прасковья отъ сырой земли, отрекается раба 11расковья отъ

Jltcy, отрекается раба Прасковья отъ отца и матери, отрекается раба

Прасковья отъ Бога“. По сихъ словахъ, вынувши бабка изъ-подъ ногъ

ту щепку, бросила въ растворенныя с±нныя двери на дворъ, въ неболь-

шую, бывшую невтдомо отчего яму, и послгЬ сего той щепки я не искала

и никогда не видала.

„И въ то жъ время увид±ла я стоявшихъ на полу двадцать-пять дьяво-

ловъ, изъ коихъ были двое, головы, тћло и лицы на n0N)6ie

челов±ческихъ, толћо отъ самой головы до поясовъ охЬты черными и

весьма скверными волосами, годовы безъ роговъ, а вмТсто рукъ были не-

большЈя крылья, на блыхъ будто, но скверны жъ, какъ

у летучей мышки, а съ поясовъ зады голые, такъ какъ совс'Ьмъ коровьи,

только собачьи лапы, а сзади съ соба•чьими же хвостами; а изъ другихъ

двадцати“ трехъ, двадцать одинъ были мужчины, со ВС'Ёмъ челойческимъ

образомъ, лицо у коего бФлое, у иного смуглое, безъ бородъ, только дья-

воловь у десяти на головахъ волосы были не стриженые, а у посл±днихъ

острижены по-крестьянски, трое были въ черныхъ крестьянскихъ худыхъ,

изорванныхъ и заплаченныхъ кафтанахъ и въ изорванныхъ же черныхъ

порткахъ, не обутые, безъ рукавицъ; а были въ однихъ, видно

б±лыхъ, загрязненныхъ рубахахъ и порткахъ, безъ рукавицъ же и безъ

обуви, и ни на одномъ изъ нихъ -ни шляпы, ни шапки не было, и въ

рукахъ ничего у нихъ не было, были—первая баба совстмъ въ

человћескомъ образф, на голой волосы раскосмачены и ни чтћмъ не по-

крыты, лицомъ смугла, рубаха на ней бла и замарана, холстова, сшитњ

по мордовскому манеру, застегнуть воротъ лыкомъ или мочаломъ—не

не упомню, не подпоясана, руки и ноги голыя; вторая д±вка, волосы

также раскосмачены, лицо и рубаха жъ и ногами и рукамп такая жъ.

„Какъ же скоро я ихъ увидтла, то первые два дьявола, ничего мвтЕ

не говоря, пропали, и послгћ я ихъ не вид±да никогда. На всфхъ же

оныхъ крестовъ не примфтила есть ли или н±тъ. И при томъ бабка моя

сказала мвт: „Воть теб'Ь черти. Влади ими, а когда придутъ, посылай