слов, но очень труден для изучения по выговору. Частые

придыхания, скудость гласных и огромное стечение со-

гласных букв в слогах — вот что делает выговор его труд-

ным, для взрослого человека непобедимым. Этот язык без

звуков, кажется, создан только для таинственных перего-

воров листьев прикубанского осокоря с полуночным вет-

ром да закубанских хищников между собой, когда они

располагают ночное нападение. В пример бедности языка

приведем осложнение простого слова ахтхо — пастух: шсш-

ахгхо — табунщик, мел-ахгхо — овчар, чем-дхгхо — ско-

тарь, кхгг-ахтхо — свинопас, бсж-ахтхо — пчеловод, бук-

вально — пастух пчел! И из подобных, одно к другому за

волосы притянутых слов большая половина языка состав-

лена. Буйвол и петух в одно ярмо заложены. Редкое суще-

ствительное не в кумовстве и свойстве со всеми осталь-

ными существительными, к чему много способствует ма-

локоличественность слогов в словах — естественное след-

ствие скудости гласных букв в них.

Адигский язык не имеет письменности, и нелегко пе-

редать все опенки его звуков, дыханий и шипений • по-

средством какого бы то ни было алфавита. В этом отноше-

нии он сродни неудобоизобразимому языку Серединного

государства. Однако сделаны уже опыты составления для

языка закубанских горцев алфавита и грамматики. В ка-

кой степени они удачны, покажет само дело. Но замеча-

тельно, что еще задолго до того, как язык адигского пле-

мени обратил на себя внимание ученых, та же мысль —

сделать его письменным — занимала долго и глубоко од-

ного природного шапсуга, жившего в верховье речки Бо-

гундыра, среди населения в превосходной степени раз-

бойнического. Дворянин Хаджи Нотаук-Шеретлук (так

звали этого замечательного торца, приятельски известно-

го передающему нижеследующий факт) был старый чело-

век, с обширной и белой, как крыло богундырского лебе-

дя, бородой, с добрым и задумчивым взглядом и, что важ-

нее всего, с миролюбивыми идеями, за которые, как сам

сознавался, не был он любим в своем околотке. В ранней

молодости совершил он путешествие в Мекку со своим

отцом, который, лишившись двух ребер и одного глаза на

долголетнем промысле около русских дорог и хуторов,

удостоился скончаться под сенью колыбели ислама немед-

ленно после поклонения. Оставшись сиротой на чужбине,

молодой Хаджи Нотаук приютился в одном из медресе

правовернейшего города и там провел пять лет в книж-

ном учении. Наконец вернулся он на родину и женился.

103