78

карты играла, подб%гаеть кь ней Матрешка (дочь обвиняемой)

говорить ей: Дуняшка, поверти меня, она знать маленькая, робять

то любить, они и льнуть кь ней“. Въ это время обвиняемак

встаеть: „не только маленькихъ и большихъ слышь, любить и то

же слышь больно льнуть кь ней”. Судьи приказали ей замолчать,

говорять, что и до тебя де очередь дойдетъ; бабенка не останав—

ливаегся, „чаго молчать то, ай у меня языка нћтъ”. Старшина

пригрозилъ обвиняемой, что если она не уймется, то онъ ее сейчасъ

засадить на сутки подъ аресть, а д•ь-ло рт,шится заочно. Огецъ-

продолжаотъ: „Воть, господа судьи, завсягды така, слова не дастъ

вымолвить. Ну, Дуняшка сначала, говорить, отогнала ео отъ себя,

а Матрешка-то опять липнеть, поверти да поверти, Дуняшка, знаешь,

встала, да кругомъ себя три раза и повернула, а дотомъ и пусти-

ла. Пустила ее и она поб$жала, да и заплакала. Вдругъ

какъ вылетитъ, да какъ охватить ее по спин•Ь три раза, да и

приговариваеть: воть тещ воть, мой кулакъ то вћдь тяжелый,

будешь помнить. Воть какъ дюо было, господа судьи“.

тель спрашиваеть јвушку: такъ отецъ разеказалъ, аль пропустилъ

штор Та говорить—такъ. Писарь зашисалъ отца. Ну,

теперь говори ты, обращатся кь обвиняемой. Обвиняемая говорить

что дюо не такъ разсказали, а вотъ какъ оно происходило; „Сижу

я у себя въ изб вдругъ слышу моя д±вченка оретъ благимъ матомъ,_

я хот%ла было выдти, смотрю она вбЬжала въ избу, да какъ грох-

нется на земь, а изъ нея п%на, utHa, такъ и хлыщељ и хлыщетъ,

я это всплеснула руками, матушки мои, отцы родные, умираетъ

ченка, да скорм ее водой, съ ведро эдакъ вылила на нее, очну-

дась немного хЬвка моя, я спрашиваю што ты? Она и слово то

путемъ вымолвить не можеть, говорить только Дуняшка, Дуняшка,

а она ели вымолвить, Дуняшка взяла, говорить, меня за ноги да

вругомъ себя“. Судьи многозначительно поремигнулись

„за ноги?“

(А *вченка то мало ч•Ьмъ поменьше самой

вишь ты