— 102 —

„Теперь шутить мыслей неЬтъ. Лишь только прочиталъ новую тра-

французскую „Троянки“. Слезы еще и теперь видны на гла-

захъ моихъ. Гекуба, лишающаяся д±тей своихъ, возмутила духъ

мой. Поликсена, ея дочь, умирая на гробеЬ Ахиллесовомъ, пора-

зила жалостью сердце мое, и отчалйе Кассандры извлекло нево-

лею изъ глазъ моихъ слезы. — Однако плюнемъ на нихъ. Стихо-

творецъ подобенъ попу, которому, живучи на погост%, ВС'Ьхъ не

оплакать. Я самъ горю написать и рукою

моей погибнуть по крайней М'Ьр•Ь съ полдюжины героевъ, а если

разсержусь, то и ни одного живаго челов±ка на театр•Ь не ос-

тавлю”

Какъ см±лъ и твердь быль взглядъ на ложно классическую тра-

у этого юноши въ то время, когда едва основывался нашь

театръ и первыя Сумарокова вызывали восторгъ.

Но не одни литературныя вызывали его на сатиру

и остроумныя зам•Ьчатя. Въ сл±дующемъ (1765) году Фонвизинъ

•Ьздилъ въ Москву въ отпускъ. Едва вернувшись, онъ пишетъ

сестр•Ь большое письмо. Онъ недоволенъ Петербургомъ; все здеЬсь

его или см•Ьшитъ, или б±ситъ.

„Зд•Ьсь люди стали на себя непохожи: кого оставилъ

я передъ отъЬздомъ моимъ дуракомъ, того нынеЬ не только разум-

нымъ, да еще премудрымъ почитаютъ, только то н%сколько УТЬ-

шаетъ, что тЬхъ самыхъ, которые имъ приписываютъ такую славу,

оставилъ я передъ отъ%здомъ такими же дураками. Графа Б. за,-

сталь я здеЬсь въ покаянной, куда посаженъ онъ каяться въ томъ,

что не поступалъ онъ по правиламъ здраваго разсудка, хотя никто

не помнить того, чтобы какой нибудь родъ разсудка отягощалъ

главу его Дальше онъ передаетъ сестр% рядъ слу-

чаевъ изъ св%тской жизни, и надобно вихЬть, какой холодной иро-

проникнуть его разсказъ.

Въ этомъ году Фонвизинъ работалъ надъ своимъ „Бригадиромъ'• ,

особенно ревностно принимаясь за него, когда прњзжалъ въ Москву

повидаться съ родными. Это и понятно: значительная часть типовъ

тЬсно связана съ Москвой. Мы вид%ли, что Бригадирша

списана была съ одной московской знакомой Фонвизина. Сов±т-

никъ „еще до соуЬтничества въ Москв•Ь осл%пъ въ —мо-