— 121 —
сныхъ предметахъ, какъ уженье рыбы и ружейная охота? Чтобы
отвеЬтить на этотъ вопросъ, опрехЬлимъ существенные элементы,
или, какъ иногда говорятъ, его литературнаго творчества *).
Въ С. Т. Аксакова насъ прежде всего привле-
каетъ языкъ, которымъ они написаны. „Это настоящая русская
р•Ьчь, зауЬчаетъ Тургеневъ **), добродушная и прямая, гибкая и
ловкая, ничего н•Ьтъ вычурнаго и ничего лишняго, ничего напря-
женнаго и ничего вялаго — свобода и точность одина-
ково зам'Ьчательны“. „Въ языкеЬ Аксаковъ ет ли им±етъ сопер-
ника по В'Ьрности и отчетливости и по обороту вполнеЬ
зам•Ьчаетъ съ своей стороны Хомяковы
русскому и живому“ ,
„какъ нестерпимо чувствовать, что перепутываешь имена и назы-
ваешь одно лицо именемъ другого, какъ невольно роешься въ па-
мяти, чтобы отыскать собственное Ha3BaHie превета, которое на
время забылъ, такъ для Аксакова было нестерпимо употребить не-
в±рное слово или прилагательное, несвойственное предмету и не
выражающее его. Онъ чувствовалъ невеЬрность кань ка-
кую-то неправду въ кь своему собственному впечатл%-
и успокоивался только тогда, когда находилъ настоящее слово.
Разум•Ьется, онъ находилъ его легко, потому что самое Tpe60BaHie
возникало изъ ясности чувства и изъ словеснаго богатства.
Эта строгость кь собственному слову и слеЬдовательно кь собствен-
ной мысли давала вс±мъ его разсказамъ, вс±мъ его
неподражаемую ясность и наглядность, а картинамъ природы та-
кую в•Ьрность красокъ и выпуклость какой не встрев-
тишь ни у кого другого. Едва-ли Гоголь не первый призналъ это
достоинство и восхищался имъ, прослушавъ первыя еще не напе-
чатанныя охотничьи Аксакова“ .
Но языкъ писателя есть его личности. Поэтому
мало охарактеризировать языкъ Аксакова только со стороны его
ясности, точности и народности; надо прибавить, что это языкъ
челов%ка, одушевленнаго любовью кь природ•Ь, доходящей почти
• ) Впервые полная характеристика таланта С. Т. Аксакова и Yka3ailie
существенныхъ элементовъ его творчества появились въ етать•В А. С. Хо-
инкова („Руссвая Бесјда“, 1859 т., 3).
х, 351—366 ст.