46
ИСТОРПЧЕСЕОВ ЗНЛЧЕШЕ
новь, а въ точныхъ о нрай и вкусахъ началь-
нива; вся тайна ловкихъ судебныхъ держалась не
на внутреннемъ ума и сов±сти, а на искусномъ
начальству. Пресмыкаясь передъ начальствомъ, чи-
новникъ уже не церемонился ни съ своими подчиненными, ни
съ закономъ—и вступиться за
права и силы закона, погибалъ жертвой дикаго
произвола. Это ртзвое личное въ дџђлахъ обще-
ственныхъ сильно возмущало Гоголя, и въ основу
«Ревизоры положена у него идея о страхђ грядущаго закона,
который втоптали въ грязь чиновники.
Раздача и наградъ вполнђ завис%.ла отъ личности
начальника: воображая, что дочь выдаетъ за важ-
ную птицу, мечталъ уже сд'ђлаться генераломъ и получить
ленту красную или голубую, за то, что Ц'ђлую жизнь
несправедливости и обиралъ народъ. Ни надъ чтмъ такъ Тдко
Гоголь не пойшалая, вакъ надъ чиновными вйшними отли-
иностранными, введенными Петромъ Великимъ. «В'ђдь
черезъ то, говорить ЧИНОВНИЕЪ, что вамеръ-юнкеръ, не при-
бавится глазъ во лбу» (IV, 260). «Даже оселъ у
Крылова похожъ на русскаго чиновника, пишетъ Гоголь;
производя кражу по чужимъ огородамъ, онъ возгорЬся често-
и захотђлъ ордена, хозяинъ пойсилъ ему звонокъ,
и онъ сильно заважничалъ, не размысля того, что теперь
всякая кража его будетъ видна и привлечетъ на его бока
побои» (IV, 755). Титулярный СОЙТНИЕЪ, а не можетъ пи-
сать и размышляетъ самъ съ собой: «Смерть не люблю писать,
т. е. просто хоть зар'ћжь. Чортъ его знаетъ: такъ, кажется,
на словахъ все бы славно изъяснилъ, а примешься за перо—
просто какъ будто бы кто-нибудь оплеуху даль:
не подымается рука, да и полно» (II, 428). Одинъ
чиновникъ быль въ дуий добрый челов'ђкъ, хорошъ съ това-
рищами, услужливъ; но получивъ чинъ, онъ