46

ИСТОРПЧЕСЕОВ ЗНЛЧЕШЕ

новь, а въ точныхъ о нрай и вкусахъ началь-

нива; вся тайна ловкихъ судебныхъ держалась не

на внутреннемъ ума и сов±сти, а на искусномъ

начальству. Пресмыкаясь передъ начальствомъ, чи-

новникъ уже не церемонился ни съ своими подчиненными, ни

съ закономъ—и вступиться за

права и силы закона, погибалъ жертвой дикаго

произвола. Это ртзвое личное въ дџђлахъ обще-

ственныхъ сильно возмущало Гоголя, и въ основу

«Ревизоры положена у него идея о страхђ грядущаго закона,

который втоптали въ грязь чиновники.

Раздача и наградъ вполнђ завис%.ла отъ личности

начальника: воображая, что дочь выдаетъ за важ-

ную птицу, мечталъ уже сд'ђлаться генераломъ и получить

ленту красную или голубую, за то, что Ц'ђлую жизнь

несправедливости и обиралъ народъ. Ни надъ чтмъ такъ Тдко

Гоголь не пойшалая, вакъ надъ чиновными вйшними отли-

иностранными, введенными Петромъ Великимъ. «В'ђдь

черезъ то, говорить ЧИНОВНИЕЪ, что вамеръ-юнкеръ, не при-

бавится глазъ во лбу» (IV, 260). «Даже оселъ у

Крылова похожъ на русскаго чиновника, пишетъ Гоголь;

производя кражу по чужимъ огородамъ, онъ возгорЬся често-

и захотђлъ ордена, хозяинъ пойсилъ ему звонокъ,

и онъ сильно заважничалъ, не размысля того, что теперь

всякая кража его будетъ видна и привлечетъ на его бока

побои» (IV, 755). Титулярный СОЙТНИЕЪ, а не можетъ пи-

сать и размышляетъ самъ съ собой: «Смерть не люблю писать,

т. е. просто хоть зар'ћжь. Чортъ его знаетъ: такъ, кажется,

на словахъ все бы славно изъяснилъ, а примешься за перо—

просто какъ будто бы кто-нибудь оплеуху даль:

не подымается рука, да и полно» (II, 428). Одинъ

чиновникъ быль въ дуий добрый челов'ђкъ, хорошъ съ това-

рищами, услужливъ; но получивъ чинъ, онъ