54

МУЗЫКЯЛЬН,ЯЯЛЕТОПИСЬ

и все играл на памятЬ и помнил многих авпюров буКвалЬно до

мелочей, так, он знал всего бетховена, Шуберта, Шумана,

Шопена, МенделЬсонё, Берлиоза, Листа и даже, Как это ни

удивителЬно, А. РубЙнцјтейна. Под старостЬ он нередКо жа-

ловался, что памящЬ стала ему изменятЬ: „И странное дело,

я продолжаю помнитЬ Композиции других авторов, а

собственные забываю“.

Во время игры М. А. заКрЫввл глаза и лишЬ, сыграв вещь

до Конца, широКо их отКрЫвал, точно просыпался. Он не любил,

Когда в это время Кто-либо входил, Кашлял или говорил, хотя бЫ

шепотом. Раз, в Гатчине, он пожелал познаКомитЬ меня с лю-

бимой им фортепианной сонатой Листа. Я сел в Кресло поо-

даль и отдался наслаждению, Как вдруг заметил, что лежащий

на РОЯЛИ Карандаш, подпрЫгивая от сотрясения, все более и

более продвигается К Краю досКи. Не успел я сообрвзитЬ, что

мне делатЬ,• Как Карандаш, с легКим шумом, упал на пол. М. А.

вздрогнул, широКо отКрЫл глаза,'прервал игру и подошел Ко мне:

„Что случилосЬ ? “ [спросил он (меня, садясЬ [в Кресло.

Я об'ясиил и просил его продолжатЬ. „Нет, не могу: настроение

пропало! и он болЬше мне в этот день уже ничего не играл.

Из своих вещей, помнится, М. А. особенно блестяще играл

свой чудесный 7-й ввлЬс и 5-ю мазурКу, вошедшую впоследствии

без изменений в его фортепианную сонату, Которую он таКЖе

блестяще передавал, оссбенно финал: Iniermezzo в его передаче

звучало КаК-то грустно-поэтично.

балаКирев особенно хорошо исполнял Шопена — любимого

своего Композитора. „Не знаю, почему я отдаю предпочтение

Шопена, но он меня :всегда глубоКо трогает“ —

говорил он музЫКа родственна душе моей“.

Листа, пред КоторЫм преКлонялся не менее Шопена, он

играл тоже отлично. У него было издание Шопена и Листа

с собственными поправКами и вариациями. Эти ноты ждут еще

свсего издания. Они наверное хранятся у С. М. Ляпунова. Кото-

рому М. А. завещал свое музЬКалЬное наследство, Как замести-

телю, продолжателю и душеприКазчиКу. Вообще М. А. ставил

Ляпунова, Как Композитора, оченЬ вЫсоКо. „Если в прошедшем

столетии царями фортепиано бЫли Шопен и Лист, то в наше

время Ляпунов естЬ единственнЫй царь фортепиано, обога-

тивший этот инструмент таКими гениалЬнЫми произведениями,

Как ero

„Сейчас

и оченЬ

и более

ставлю

„PrEludes“ и „Etudes“, — писал мне балаКирев в г.

получил писЬмо ваше, дорогой Константин НиКолаевич,

радуюсЬ, что сочинения Сергея Михайловича все более

приобретают себе поКлонниКов. Его „Valse pensive“ я

оченЬ высоКо, неизмеримо выше мазурКи,