200

„Бедламъ.

(Герценъ помычавши начинаетъ читать. Натали засыпаеть. Ога-

ревъ тщательно скрываеть, что выпивши.)

Герценъ (звонить). Apportez moi de l'eau de soude et quelque chose...

Франсуа. Du sherry?

Герценъ. Non! quelque chose de leger. Avez vous du vin rouge?

Франсуа. О! ie crois bien.

Герценъ. Ah! Eh bien... apportez du содпас.—Ну, вставай, Натали,

пора спать.

Natalie. Пожалуй! Да что-же тотчасъ и спать. Никогда ничего

нельзя поговорить. Ну, ляжемте на коверъ и давайте болтать.

Ошревъ (тщательно скрывая, что выпивши). Ну, полно! пойдемъ.

(Кой-какь забираются и уходятъ).

Герценъ (въ дверяхъ Натали). Ну что? все сердитесь? Спите

спокойно.

Natalie. Скучно! дай руку!... Чего бы такого хот\лось.

Огаревъ и Герценъ. Покойной ночи! (окончательно расходятся).

СЦЕНА 8.

Комната Огарева.

Огаревъ (одинъ). Эка досада! выпить еще нечего! А кажется,

такъ-бы вотъ чортъ знаеть, сколько еще написалъ, если-бъ было что

выпить. Вредно! Я знаю, что вредно. Да в%дь какъ-то хорошо—или

веселъ, или въ самомъ Д'Кл% золь, да ужъ таки

въ самомъ ДАВ. И это хорошо. Въ эти минуты можно писать тра-

у нихъ все неладно! И это будетъ повторяться 365 дней

вь году; а въ високосный 366. Тьфу пропасть! что за каторга!—

Чему-же я в%рю тому, что каждый челов±къ въ юности

не знаетъ, какое удило закусить; а въ извЪстные годы закусываеть

какое - нибудь удило, такъ что коломь не вывернешь, и такъ уже

Мчится на остальные годы; этоть жизни называется совер-

шеннолнемъ.

(Раздьвается, ложится, береть книгу и засыпаеть тяжелымь сном»

пьянаго человКка. Св%ча горитъ. Собака воетъ.)