9
но дМствовиъ въ этомъ cuyt1at Стефанъ, видно между прочимъ изъ
его извмтнаго 3awB[1iaHiH сыну, въ которомъ онъ и потомкаиъ своииъ
старался внушить въ жизненности и обязательности этого
начада для Совмуя управлять народами по ихъ нравамъ и обы-
чаяуь, Стефанъ мотивируетъ свои совмы въ этомъ смыс,Л'В преслову-
тымъ что „государство одного языка и обычая безспьно
и хрупко“ (пат unius linguae uniusque moris regnum imbecille
et fragile est) 1), причемъ онъ налрно признавал не столько безу-
словное этого принципа, ско.љко относительное
— для его
ц“ей: въ виду исключительное своего отечества, онъ
для своей мысли ссыдадся даже на примЧъ Римской Им-
съ ен терпимостью въ инородцамъ. И Стефанъ диствитиьно
достигъ того, что его государственная система стала несокрушииой
жизненной силой вопреки вслмъ послдующимъ частннмъ
ея со стороны вторгавшихся съ запада феодальннхъ
началь и порядковъ. Предоставивъ своимъ подданнымъ —Мадьаравъ,
Славянамъ и другимъ инородцамъ равноправность и самоуправзе-
Hie, вылившееся, какъ въ форму прочнаго, хотя и до-
вольно разнообразнаго комитатскаго и градскаго (отъ слав. „града“)
устройства съ его жупанами и палатиномъ nAdor" надворный?)
на 0CHOBt славянской жупной системы, Стефанъ въ то же время YRPt-
пиль королевскую власть власти прежнихъ племенныхъ
старшинъ и военной (по комитатамъ). Не
вдаваясь зос,ь въ подробности этого устройства, мы заммимъ зишь,
что результатомъ его была диствитеиьная равноправность племенъ и
съ Вмъ 0TcyTcTBie всякаго антагонизма въ ста-
рои Государственнымъ языкомъ изстари была нейтральная .ta-
тынь, сохранявшая свою роль непрерывно до нын'Ьшняго
хотя преобладающее сдавянской и культурнын причи•
ны не разъ выдвигали и поднимали языкъ до рои офи-
законодательпаго и дипломатическаго. Но такан неизб'Вжпан
уступка сил обстоятельствъ и культурнымъ нисколько не
вела кь племенной вражјО и соперничеству; общее чув-
1) S. Stephani regis de morum institutioue ad Emericum ducem
liber въ Rer. Hungar. Monumenta Arpadiana, Endlicher (Sangalli, 1849),
р. 306 и 307 (сар. VI и VIII).