не им•вють въ самихъ сел, а вытекають изъ другихъ

данныхъ, которыя въ свою очередь опираются на третьи и т. д.

безъ конца.

Съ посЛдними выводами, представляющимися нашему разуму, мы

поступаемъ какъ въ предметахъ, точку, дальше

которой не идуть наши чувства, мы называемъ недИимой, хотя по

своей приро$ она Олина безконечно.

Изъ этой двойной безконечности 3HaHiH мы чувствитедьн'Ье кь

безконечности поэтому нгВкоторые возымгВди увгвренность въ

ВС'Вхъ вещей. «Я буду говорить обо всеиъ», — сказадъ Демо-

крить.

Съ перваго взгляда видно, что уже одна ариеметика представляеть

безчисленныя свойства, не говоря о другихъ наукахъ.

Но безконечность въ маломъ видима гораздо меньше. Философы

хотя и считали, что достигли ея, однако, вс'в преткнулись именно

на этомъ. Отсюда -то произошли столь обычныя какъ о на-

чалљ вешей, о началась и подобныя, хотя и не по

внФ,шности, а въ дмствительности одинаково тщеславныя съ бросаю-

1цимся въ глаза De omni scibili 1).

Мы, естественно, считаемъ себя боле способными достигать цен-

тра вещей, “мъ обнимать ихъ окружность. Видимая обширность

Mipa, очевидно, превосходить насъ, но такъ какъ малыя вещи превос-

ходимъ мы, то и считаемъ себя боле способными овдаОвать ими;

между твить для ничтожества нужно не меньше способ-

ности, какъ и для всего. Безконечность ея нужна для

того и другого, и мн'ь кажется, что начала

вещей морь бы дойти и до безконечнаго. Одно зависить

отъ другого и одно приводить кь другому. Крайности сходятся и

соединяются въ силу своего и находять другь друга въ

БOТ'В и только въ Немъ одномъ.

Признаемъ же предиьность нашего существа и нашихъ

мы — нмто, но не все. У$ленная намъ частица не даеть

намъ возможности познать первыя начала, изъ ничтоже-

ства, и обнять нашимъ взоромъ безконечное.

Нашь разумъ, въ порядкгЬ вещей умственныхъ, занимаеть то же

мгВсто, что наше твло въ пространствгВ природы.

1) Обо всекъ познаваемомъ.