— 111 —

и выою престолы». Съ такого рода не

имгьютъ ничего общаго

ныя, но безусловно безпдодныя. Великт, но побВжден-

ный чедойкъ можетъ страдать, питая въ себгЬ чувства

побЫитедя, отороиу подвластно будущее, но Гамдетъ,

изъ.авлая готовность пом'Ьститься въ оржовой скорлуп5

останавдоается на томъ, что онъ только «считать» себя

будеть вородеиъ необъятныхъ пространствъ. Въ сущно-

сти онъ вполн% равнодушенъ кь тому, что есть, въ дм-

ствитедьности, въ добру и подьзгЬ, въ цгЬдямъ жизни и

результатамъ дмствт, что и передаетъ безъ обиняковъ

Розенвранцу (П, 2); «Само по себ ничто не дурно, ни

хорошо, ТОДЬЕО мысль д%даетъ его тЬмъ иди другимъ».

Этому этическому нигилизму соотв±тствуетъ

скептицизмъ. Гамдетъ УВЧНО качается на

дидемм'Ь: to be or not to be, либо есть что нибудь за

гробомъ, либо ничего н%ть? Въ сценеь У 3!HcTBia съ

могильщивами, перебирая черепа, онъ предается размы-

о ничтожестй и отъ воторыхъ сдо-

вно несеть между тьмъ, ЕШЬ въ

дующей зат±мъ сценгв (У, 2), предъ смертно, онъ погру-

жается есть въ дгЬнивый фатализмъ и поражаеть своею

увыенностью въ предопред±дете: «я см±юсь надъ пред-

даже воробей не погибнетъ безъ особой води

(special providence). Шекспиръ никогда не

быль фаталистъ. Его личный взгдядъ на вопросъ вы-

ражается всего лучше, по моему MH'hHiro, въ бес*

съ Брутомъ (Ю. Цезарь 1, 2): «люди, любезный Бруть,

бывають иногда владыки своихъ судебъ. Когда мы низко

падаемъ, вина въ томъ не нашихъ зв±здъ, но только

насъ самихъ». Для Гамлета этотъ фатализмъ служить

ч±мъ то въ рохЬ пошорви, на которую опирается его

практическая несостоятельность, оправдываемая имъ по

М'ђр± силь всевозможными соображетями въ родгЬ

сшьдующихъ: (У, 2) «Насъ иногда спасаетъ бевразсудство,

а планъ обдџманный не удается. Есть божество, веду-

щее насъ кь ц%ди». И такъ Гамлета не по-