117

подненъ такою антивною ненавистью, что воскдицаетъ:

(Ш, 2) «Теперь отвВдать бы горячей крови, теперь

ударь бы нанести, чтобъ дрогнулъ веселый день...».

Драматическое *cTBie доходить до своего апогея,

чего оно обрывается, жакъ и сдЫовадо, вакъ и доджно

было случиться, Bc$xcTBie того, что руководителями

его явлшотся не разумъ, а пылкая кровь иди случай.

Месть подцавалась сама Гамлету, полная, совершен-

на.я, когда онъ стояль съ мечомъ за спиною ЕОД'ЬНО-

преклоненнаго, модящагося короля. Гамлеть изоТтаеть

мотивъ kone6aHia въ сойсти и выпускаетъ изъ рукъ

oxa.3ii0, которая можеть быть никогда не повторится:

«въ ножны мой мечъ! ты будешь обна.женъ ужаснВе,

когда онъ будетъ пьянь. Во въ игр5 въ забавахъ

сладострастныхъ, съ ругательствомъ въ устахъ среди

въ которыхъ нрЬтъ святыни ни

рази, чтобы пятами кь небу онъ въ Тартаръ поле-

тЬлъ» (Ш, З).

ВмгЬсто ц±дьнаго все сводится . полу-

кь бес%д'В съ матерью, которая требуетъ

только огненнаго и сокрушающаго красн#чья — не

бодеве: «Кинжалы на сдовахъ, но не на Пусть въ

эту грудь не вступить духъ Нерона!» Не смотря на то,

что принцъ дНствуетъ съ онъ чело-

йкъ опасный. МадМшее обстоятельство можетъ въ эту

ночь, когда духъ является, опять «воспламенить поту-

замыседъ, прратить его въ вызвать

стЬпую запальчивость». ковра и крикъ: «помо-

гите!» рождають въ немъ подозр— что за этимъ ко-

вромъ спрятался здод±й, и моментально

шпага пронзаеть коверъ и убиваеть —«что?

не онъ, прощай ты, жалМ, суетливый

шутъ! тебя я высшимъ счедъ». Знаменитый разговоръ

съ матерью, въ которомъ Гамлетъ, совс%мъ снимая маску

«ломаетъ» и сокрушаеть ея сердце, обра-

щаясь кь ней то какъ судья и духовный отецъ, то вакъ

дитя, исподненное н±жнншихъ сыновнихъ чувствъ,