В Е Н Е Ц: А НО В Ъ.

39

единственную прелесть, которую могла представить такая сцена,—красочныя

Алесь кь зелени,—онъ какъ-то обошелъ даже, заставивъ, повидимо-

му, позировать этихъ женщинъ не на открытомъ воздух%, а въ темной комна%,

и зат%мъ уже приписавъ кь нимъ пейзажъ. Но по новизнв и дерзости для того

времени замысла эта картинка всегда останется единственной и весьма за“-

чательной.

Естественно, что должны были удаваться портрты, но онъ

ихъ написалъ немного, если не считать большое количество очень внимательныхъ

его этюдовъ съ бабь и мужиковъ. Кь числу прекрасн%йшихъ его произведен1й этого

рода принадлежитъ его собственный портретъ (Музей Александра 111), написанный

сочно и жирно, въ густыхъ с±ро-желтыхъ и желто-черныхъ тонахъ,

никого изъ современниковъ его не напоминающихъ, но им%ющихъ что-то общее,

общую даже прелесть, съ вещами Вистлера первой эпохи, а также портреты

писанный имъ со старичка-живописца Головачевскаго (Имп. Художествъ).

окруженнаго н%сколько по- „Грёзовскии слащавыми воспитанниками. Прекрасна

въ краскахъ картина „Проводы рекрута“ (у г. Бобылева, въ Москвы,

тоже портреты молодой бабенки и солдата.

Часто произносились упреки въ приторности—и, д%йствительно,

н%которыя картины его отличаются этимъ недостаткомъ: онъ въ нихъ отдалъ

дань своему времени, въ угоду доброжелателямъ, указывавшимъ на прим%ръ

картинокъ Морланда и уже славившагося тогда Вильке, но непо-

нятно, что та именно вещь, въ которой всего больше имъ сд%лано такихъ

уступокъ, умирающей и, пользовалась во времена наибольшей

симпат1ей, даже у тЬхъ, которые съ но, в»оятно, не вполн% разобрав-

шись въ вопрось, толковали объ этой его приторности. эта фальшива

не только по фигур}Њ вполн% здоровой „умирающей“ и по н%которымъ довольно-

таки „пейзанистымъ“ типамъ мужиковъ, но бол±е всего по слишкомъ npirr-.

ному общему тону, по какой-то вкусненькой, совершенно неподходящей пестрот

%и больно тщательному письму.

Впрочемъ, эти уступки времени отнюдь не должны извинять общепри-

нятаго, полуснисходительнаго кь Венец!анову, какъ-будто изъ милости

прозваннаго „отцомъ русскаго жанра“. не быль только скромнымъ

начинателемъ,—вещи, въ которыхъ онъ просто и цвльно выразился, рисуютъ

его намъ какъ первокласснаго мастера и необычайнаго челов%ка, которымъ

вполн% должна гордиться ничуть не меньше, ч%мъ

Самъ сознавалъ свое да иначе оно и не могло

быть, такъ какъ безъ внутренняго онъ не р%шился бы „поб±дить

невозможность“, т%мъ меАе принять на себя такой крестъ: удовлетворяться

скромнымъ положен!емъ русскаго Теньера или Доу, когда таланта и силь въ

немъ было больше, ч%мъ во вс%хъ Пуссэнахъ и Рафаэляхъ вм•ЬстЬ

взятыхъ. Это лучше всего видно изъ того. съ какимъ фанатизмомъ, съ какимъ апо-

стольскиуъ рвен1емъ онъ поддерживалъ свою идею, какъ выбивался изъ силъ,

чтобъ изм%нить царившее тогда академическое изм%нить самое русло

его, противопоставляя казенной школ%, пользовавшейся сред-

ствами и драгоц%нными правами, свою собственную, частную, учрежденную на

жалк1я свои средства, лишь со слабой, далеко не уб%жденной поддержкой со

стороны Общества Художниковъ. Съ неусыпнымъ

pBeHieMb отыскивалъ онъ молодые таланты прямо изъ народа, преимуще-

ственно среди маляровъ, привлекалъ ихъ кь себ%, любовно сл%дилъ за каждымъ

ихъ шагомъ, даже даваль Вмъ, кто кровь и одежду, только бы они

не уходили отъ него.