96
на.јичными достоинствами, а стремится кь безконечпому совер-
любимаго предмета. Въ этомъ смысл•ђ и проявив-
шееоя въ нашемъ западничестй русской на-
родности оправдывало отчасти русскую пословицу: „кого люблю,
того и бью”. Впрочемъ и западники не ограни-
чивались тольКо „битьемъ”, хотя-бы любовнымъ. Словесные
удары ихъ сыпались не на одну причемъ они доходили
иногда до настоящеЙ нароДной гордости. Какимъ гордымъ со-
3HaHieMb нашихъ „варварскихъ” преимуществъ дышать напри-
хоть слова Герцена, обращенныя кь европей-
ской „Вы дицемђры, мы будемъ циниками; вы
кланяетесь, на уважая, — мы будемъ толкаться, не извиняясь“!
А сколько нескрываемаго кь „просв%щенному Запа-
ду” въ знаменитыхъ статьяхъ „Съ того берега“, написанныхъ
около 1848 года, вскор% посд% того какъ авторъ уже навсегда
покинулъ свое отечество и переселился въ „Европу' , далеко
не удовлетворившу:о его Тутъ-то добровольный
изгнанникъ и „сжегъ все, чему поклонялся“ — и хотя не „по-
клонился всему, чтб сжигалъ”, но рђшительно возгордился
нткоторыми свойствами русской народности, прежде не выдер-
живавшими его строгой критики. Однако если Герцену прихо-
дилось путемъ горькаго опыта Додумываться до своего загра-
ничнаго то западники просто не могли от-
отъ естественной привязанности ко всему русскому,
часто вступавшей въ прямое съ ихъ космополити-
ческими Это была та „странная любовь”, кото-
рую признавалъ за собою нашь байронически разочарованный
Лермонтовъ въ своемъ „Родина“, — любовь, кото-
рую „не разсудокъ". Ее горячо исповђдывалъ и дру-
той, недавно поэтъ
— поэтъ „гражданской
скорби“ но преимуществу, по своимъ основнымъ
именно кь западническому лагерю. Уже въ одной
изъ самыхъ раннихъ поэмъ его встржается между прочимъ
такое лирическое 0TcTynaeHie:
„Родина-мать! Я душою смирился,
Любящимъ сыномъ кь те(Њ воротился.