96

на.јичными достоинствами, а стремится кь безконечпому совер-

любимаго предмета. Въ этомъ смысл•ђ и проявив-

шееоя въ нашемъ западничестй русской на-

родности оправдывало отчасти русскую пословицу: „кого люблю,

того и бью”. Впрочемъ и западники не ограни-

чивались тольКо „битьемъ”, хотя-бы любовнымъ. Словесные

удары ихъ сыпались не на одну причемъ они доходили

иногда до настоящеЙ нароДной гордости. Какимъ гордымъ со-

3HaHieMb нашихъ „варварскихъ” преимуществъ дышать напри-

хоть слова Герцена, обращенныя кь европей-

ской „Вы дицемђры, мы будемъ циниками; вы

кланяетесь, на уважая, — мы будемъ толкаться, не извиняясь“!

А сколько нескрываемаго кь „просв%щенному Запа-

ду” въ знаменитыхъ статьяхъ „Съ того берега“, написанныхъ

около 1848 года, вскор% посд% того какъ авторъ уже навсегда

покинулъ свое отечество и переселился въ „Европу' , далеко

не удовлетворившу:о его Тутъ-то добровольный

изгнанникъ и „сжегъ все, чему поклонялся“ — и хотя не „по-

клонился всему, чтб сжигалъ”, но рђшительно возгордился

нткоторыми свойствами русской народности, прежде не выдер-

живавшими его строгой критики. Однако если Герцену прихо-

дилось путемъ горькаго опыта Додумываться до своего загра-

ничнаго то западники просто не могли от-

отъ естественной привязанности ко всему русскому,

часто вступавшей въ прямое съ ихъ космополити-

ческими Это была та „странная любовь”, кото-

рую признавалъ за собою нашь байронически разочарованный

Лермонтовъ въ своемъ „Родина“, — любовь, кото-

рую „не разсудокъ". Ее горячо исповђдывалъ и дру-

той, недавно поэтъ

— поэтъ „гражданской

скорби“ но преимуществу, по своимъ основнымъ

именно кь западническому лагерю. Уже въ одной

изъ самыхъ раннихъ поэмъ его встржается между прочимъ

такое лирическое 0TcTynaeHie:

„Родина-мать! Я душою смирился,

Любящимъ сыномъ кь те(Њ воротился.