— 33 —

кь нему; я быль гордъ, правда, но еще бол±е ро—

бокъ и пугливъ. » Посредничество товарищей ока—

залось излишнимъ: довольно было одной искры от—

кровенности, одного теплаго слова, сказаннаго отъ

души, чтобъ привлечь кь Мартынова навсегда.

ДМствительно, .онъ сначала чуждался Сперанскаго,

который еще въ школьничьемъ круж% слылъ чело—

в±комъ немаловажнымъ. Переводчикъ же классиковъ

быль отъ природы зас%нчивъ (онъ быль всегда

стыдливъ и краснЮъ до самой своей смерти), лю—

биль уединяться и вообще не заискивалъ ничего ни

у товарищей, ни у начальниковъ, отчего казался

гордымъ и равнодушнымъ ко вс±мъ. 3aMttIaHie Спе—

ранскаго поб±дило отчасти робость, отчасти гор—

дость Мартынова: съ этого времени онъ сдюался

самымъ приверженнымъ другомъ его. Случай этотъ

3aMttIaTe.IeHb Вмъ, что noc.(t которое

произошло между ними, когда они обратно возвра—

щались п±шкомъ въ они сошлись навсе—

гда и оц•Ьнили другъ друга по достоинству. Кь со—

сколько мы ни рылись въ бумагахъ покой-

наго, но не могли отыскать этого любопытнаго раз-

говора, сдружившаго двухъ людей.

Изъ всего видно, что своимъ запискамъ и зам±т—

камъ, касающимся его личности (хотя 0Ht и по—

во многихъ Мартыновъ не

придавалъ никакой Ц'Ьны и записывалъ ихъ соб—

ственно для того, чтобъ когда нибудь припомнить

свое прошедшее. Впрочемъ, мы будемъ еще им±ть

случай говорить, какое дружественное