«Это

— восклицаетъ рецензентъ — мысль ФШОСОФа

и поэта! » эти и имъ подобныя 3aM'bIiaHiH пока—

зываютъ, разум±ется, только то, какъ легко было

въ старину upi06ptcTb титло поэта. Но, съ другой

стороны, н±которьш зам±тки отличаются большимъ

34)авомысЛемъ и ИСТИННО-ФИЛОСОФСКИМЪ взглядоиъ.

Мартыновъ въ этомъ же говорить,

что все преклоняется предъ корыстью, ей —

« И мудрый жертвуетъ собой. •

На это критикъ возражаетъ такъ: «Мудрымъ прЙ—

знаюсь того, по всеобщему кого не

осХпляють мечтательныя почести, чи—

ны и корысть. Въ семь посл%днемъ стих± сказано:

И мудрый жертвуетъ собой. Сл±довательно, сей

мудрый не есть мудрый. » (3). Другая зам±тка кри—

тика отзывается тою же серьезностью. Мартыновъ,

обращаясь кь дитяти, говорить :

а я такъ же быль, какъ ты, спокоенъ,

Невиненъ, веселъ, безъ тоски :

Но чуть лучъ разума удвоенъ,

Прошли деньки. »

На это Клушинъ возражаетъ такъ: «Зд•Ьсь авторъ,

кажется, pa3YMteTb, что съ npi06p%eHieMb боль—

шихъ челов±къ теряетъ свое блаженство и

что невинность, и утжи

только дитяти. им±етъ свою ло—

гику; но она должна быть всеобщая. Я полагаю че—

дов±ческое благо и совершенство въ вещей,

(Ф) «С.—Петербург. мартъ, стр. 236.