Мыса

баъ опасе* безъ аюбвн кь изящному, безъ

YBamegia ль справенивости, безъ

отъ порока; тогда такте до.ижно предпо.иомить,

что отноше:йа. идей, предметовъ и „цицъ •

ero собственному ц его ближнихъ сча-

и [HecuacTio бьыи мя: него совершенно

закрыты; однииъ саовомъ, въ такомъ сучат,

можно бы сказать, что онъ перестал быть че—

.иов'вКомъ, что онъ д1ыается. безп.иотнымъ ду-

хомъ и.ш просто машиною, разумнымъ авто-

матомъ. Первое невозможно, а

втораго взролтно самъ никто не пожелаетъ.

Не хотите аи вы, чтобы историкъ, не осуж-

дая на MouaHie свою чувствитеаьность и не

терзая своего нравственнаго не выска-

за.иъ тайны своего сердца, чтобы онъ удержал

себя отъ всякаго порыва, который. можетъ

ему измтнить, а читателю внушить недов•врци-

востьР Но позволить аи его чувствите.иьность

всегда оставаться н•вмымъР Не знацитъ аи это

потребовать отъ него притворства и отчуждс-

HiiI въ высочайшеЙ степени? Да и самое при-

творство не раскроется аи предъ мазами цитате-

ая вниматеаьнаго и чувствите.иьнаго? Души чув-

ствите•ьныя легко познаются подъ покровомъ

важности, осторожности, скрытности, подъ де-

дяною корою наружнаро 6e3cTpacTiH. Тогда

не будетъ аи то же самое? Не преду-

61;дять аи другихъ противь одного чеаов•вка

наи противь одного дгвянП1 каль прежде сани

го

пр

еть

что

тер,

ropi

дтон

чеш

Ира;

Встор