— 410 —

свимъ подавили въ ней разв*

народнаго духа. Погруженнаа въ продолжительный сонь Руе-

сиа жизнь ве могла проснуться безъ сильнаго B0TpaceHiz.

Ни призывъ иностранцевъ при 1оавн•Ь Ш, ви просв%щенняя

идеи Годунова, ни съ Польшею въ начвхђ ХУП

в•Ьи, ни kieBcBaa и Мосвовсваа въ

были потрясти народный духъ и пробудить умственную

тельность. Нужны был умъ, могучи рува и

дьнва вола, чтобы расшевелить спавшаго•богатыра и зип-

вить его сознать свои силы. Явился Петръ. Быстро потрав

онъ народъ свой, вывелъ изъ темницы, гхђ стодьво йвоп

погравиъ овь въ 6e8B1cTBiH—B Poccia твердыми, исполин-

сними шагами пошла по пути въ и сдай. На-

чало этой новой жизни, полной духовною $ne.IbHocTiD, было

и началомъ новой РвзумгЬетса, эта BOBia, вавъ и

сами визнь, не могла подучить характера амобытнаго, а

заключалась въ одномъ чузихъ идей и формъ, вь

одномъ безпрерывномъ того, что было утрачено

во врема продолжительнаго застоя.

„Ясно, что харавтеръ древней нашей не могь имкь

ничего общаго съ харавтеромъ новой, потому что одна вы-

риала постоанный истой неподвижныхъ идеи, а другаа ба-

прерывный быстраго До Петра Веливт

все безжизненно: литературные памятниви XVII Вва не

тольво не превосходдть провзведета но

во многомъ уступають имъ. Напротивъ со времевъ Петра

випить идеи Кантемира нисводьво не сходнн съ

идеами Симеона Полоцваго; Дервавинъ, вмети,

в±вомъ отдЬенъ отъ эпохи Ломоносова, а noegia Пушвинь

шагнула неимримо далево отъ Державина. Не зна-

чить ли это, что йвоваа неподвижность древней Руси со-

ставшеть совершенно отд±дьную вартиву отъ кипучей,

прийрной Вательности новой древней нашей

поизываеть, что чедойвъ восемь

ходилса въ неподвижвомъ половети вуволви, и новеть быть,