— 427 —

Лежать в±вецъ на мрамор% могиш;

Ей мшится PocciH в'ЬрныП сынъ,

И будить въ немъ д•Ьъ преврасныхъ силы

Святое има: Карамвивъ.

Пушвинъ въ въ Жувовсвому, вавъ въ непосред-

ственному своему учителю, словомъ благодарности пом

янулъ

ВС'Ьхъ тЬхъ, которые воспитали его музу и вызвали

ее ЕЪ

Вательности. Ломоносовъ у него — веселе PocciHHb,

полу-

ночное диво! Въ частныхъ бейдахъ выражали онъ тавъ объ

Ломоносой, что говорить объ немъ надо Русскому челойку,

снимаа шлапу. Сердце его забилось и годосъ за

ввейлъ, вогда въ Лицед передъ семидесатийтнииъ Держа-

винымъ, онъ читаль эти егихи:

Державинъ и Петровъ героямъ аћсвь бряцали

Струнами громозвучныхъ лиръ.

Признательно вспоминалъ онъ, вавъ старивъ Деривинъ

схода въ гробь, благословидъ его. Памяти Карамзина

посвя-

тиль онъ блатовљтаежб и блтоДарноспйю труда,

ген;е.чћ

ао вдолювеннып, лучшее свое Бориса Годуно

ва

Перехода займъ въ ввазю Вяземсвоиу и въ его

книгЬ,

Шевыревъ писддъ: , Книга, воторан теперь передъ нами,

если

вглануть на нее съ нравственной стороны, представляеть

тавже дань признательнаго ynzeHia, воторую приносить

одинъ изъ старНшихъ представителей нашей Словесности ен

славному прошедшему. 3хЬсь эта дань нашла выраженЈе уже

не въ восторженномъ стихЪ, не въ порывЬ благородваго чув-

ства, не въ свромномъ а въ ясномъ разумномъ

сознати, въ трухЬ аналитичесвомъ и отчетливомъ, вотчрый,

обнимая Фонъ-Вивина, объемлетъ собою почти весь пе

чальвый нашей литературы въ ново-Европей

скихъ

формахъ, вплоть до и Карамзина. Въ Кара

мзин-

своиъ nepioxb вннзь занимаеть мгђсто дружелюб-

наго посредника между четырьмя или пятью повоЊйями.

Родственныя и дружественныя свазывали его съ

Карамзинымъ. По Карамзину онъ быль близовъ и въ

Дми-

TPieBY. Не даромъ судьба ему присудила быть дружкой у