стоятельства не даютъ ему

возможности, кро" разв

%только въ случайныхъ и

мелкихъ вещахъ, обнаружи-

вать эту свою за“чатель-

ную способАость.

Въ наши дни только,

посл% дслгаго загона, снова

возродилось, но покам%стъ

лишь въ узкомъ кружк± ху.

дожниковъ, кра-

такъ сказать

художественной

въ лучшемъ смысл•Ь этого

слова. Ц%лый в%къ худож-

ники любовались и восхища-

лись стилями прошла.

го, съ удивительнымъ упор-

ствомъ старались ихъ вос-

производить, но при этомъ

главное обраща-

лось только на общ1й шаб-

лонъ, на 06uxie типы, и лишь

кое кто изъ очень чуткихъ

и тонкихъ натуръ шель

дальше, открывалъ, пригля-

дываясь, что прелесть про-

шлаго искусства, особенно

декоративнаго

— въ штри-

хахъ, въ мазкахъ, въ самой

въ техник%, въ со-

ставныхъ частяхъ, изъ кото-

рыхъ создается художествен •

ное произведен1е. Школа-

академ1я, наоборотъ, свято-

татственно учила ужасному

д•Ьлу: облагораживан\ю ,

старинныхъ

Н СЕ р Е.

Малявины Юнетнтинг

269

33.

формъ отъ варварства. Дисциплинированнымъ на римскихъ акантахъ и гип-

сахъ ученикамъ предписывалось такъ-же . чисто • ,

такъ-же строго воспро•

изводить ренесансныя и . рококошныя• формы. Получалась тоска,

жидкое снятое молоко, лишенное всякой жизненной силы. Реакц{я прояви-

лась въ томъ, что была наложена анаеема вообще на всякую технику и

всякую Въ свое время это было не безъ пользы, такъ

какъ этимъ самымъ наносился ударь худшему врагу искусства—академизму.

Теперь же, когда главный вратљ сверженъ, пора позаботиться о томъ,

чтобъ отВлаться отъ грубрсти и варварства, и заговорить языкомъ, бол%е

подходящимъ кь культур•Ь 20-го в%ка, нежели топь языкъ. на которомъ гово•

ритъ Малютинъ и, отчасти, москвичи. Баксо могъ-бы, наравн% съ Сомо-

вымъ, наравн± съ Кондеромъ, Ю. Дицомъ и другими поэтами чистыхъ формъ,

оказать огромную услугу въ этомъ новаго совершенства формъ —