9

его до получится рели1Јозный гимнъ, Bl'xhBie, молитва;

напр., „Dies irae" Томмазо да Чедано, „Stabat Mater“ Лкопоне да То-

ди, „Рапде lingua" Эоны Аквииата, три величайшихъ

оды; наконецъ Христу“, возвышеннМшая ЕНИ-

та и одна изъ самыхъ тибельныхъ на наконецъ, цтлый рядъ

поразитедьныхъ и безсмысдевныхъ Но разв± это искусство?

Н±тъ. Правда, по-скольку критики и риторы пренебрегали

этими какъ литературными памятниками, по-стольку

же догматики и правовыные теперь возмущаютса, когда современные

эстетики и критики обсуждаютъ и разбираютъ ихъ, кань литературные

памятаиви. Между и искусствомъ суще-

ствуетъ антагонизмъ. Вее-же я не ставу отрицать, что эти идеи и об-

были не безполезны для современнаго искусства. Наприм•Ьръ, глу-

бокое чувство, такъ называемай „внутьюнней" (intima) субъективной

отъ Данта и Петрарки до Руссо и ШатобрЈава и новМшихъ

писателей включительно, это чувство повидимому развилось, главнымъ

образомъ, благодаря той сосредоточенности, кь которой

душу, и анализу той борьбы двухъ Адамовъ внутри челойва,

которую наблюдатедьные такъ проклинали, но все же ири-

знавали и изучали. Это не значить, чтобы это внутреннее субъективное

чувство отсутствовало у древнихъ: только для нихъ этотъ

MiPb сливался съ вйшнимъ, съ. и“лъ илоть и цв'Ьть. Субъ-

ективнаи отдаетљ и бол±зненностью,

наиоминаетъ лихорадочнато больного, который щупаетъ себ•Ь пульсъ и

разсматриваеть ногти или чахоточнаго, который смотритъ въ зеркало,

тротаетъ свои исхудилыя руки и испытываеть грудь. Это болТ,знь ра-

вовины, порождающей жемчужину, но все же болгВзнь.

Мы чистый аскетизмъ, теперь иерейдемъ кь сжљ-

шанножу церковному принципу, какъ мы его уже назвали. Церковь,

романизированная посгЬ древней хотя и сохраняла

теоретически свою в±ру въ идеальномъ вид•Ь. все-же иризнала то изы-

ческое нљчто, которое, по блаж. Августина, В'ђчно и при-

суще чело“ку, и сум1;ло воспользоваться этимъ. Пос.ть иервыхъ неис-

товствъ ова освятила Колизей, водрузивъ на немъ крестъ; собрала

прахъ мучениковъ въ Пантеон•ћ и посвятила Мадонн•ћ храмы Весты;

превратила въ святыхъ тв полевых божества итальянскихъ деревень,

воторыя продолжали упорно жить; а божества германскихъ д±совъ она

превратила въ демоновъ и чудовищъ; удовлетворивъ такимъ путемъ

оба народа, она дала имъ для фантастической обработки.

Мало того, она произнесла проклятье надъ Мимами на площадихъ, но