ххт

своими раз“рами, такъ какъ это но обыкновен-

ный человђкъ, а какой-то колоссъ, титанъ. Такииъ,

по врайней И'ВР'Ь, онъ долженъ представляться читателю его

на мое Это извјстный философъ, бого-

сдовъ, публицистъ, эстетикъ и экономистъ г. Сю-

ловьевъ. его написана съ достоинствомъ, съ авто-

ритетомъ. Это не озлобленная брань сектанта, который съ 60-

Лзненныиъ замјтилъ, что находатса люди, во-

торые осмђливаются не только не преклоняться предъ его ку-

мирами, не позволяютъ себ относиться кь нимъ критически.

г. Соловьева представляетъ что-то въ рохђ

оракула, всевыущаго и стоящаго выше людскихъ страстей и

всякаго рода которому равны аеиняне и спартанцы,

персы и Солонъ и балесъ и т. д.

Впрочиъ, какъ Аиодлонъ не быль совсјмъ чуждъ люд-

скинь. страстамъ, такъ и г. Соловьевъ не совсгђмъ свободенъ

отъ нихъ; по крайней Аргђ, гнјвъ нашелъ доступъ въ его

сердце. Это не есть результатъ моего а его соб-

ственное npk3HaHie. нд первой страниц'ћ своей на

мою книгу, онъ самъ заявилъ, что нашедъ въ ней много та-

кого, что возбудило въ немъ и HeNYMHie и досаду. И это оче-

виднымъ образоиъ отразилось на его такъ кань въ

своей онъ самымъ положительннмъ образомъ и съ

большою принялъ въ конвурй, направлен-

номъ противь меня, и бросидъ въ меня остатки мостовой,

.ThBIie отъ другихъ конкурентовъ. Ira pessimus consultor!

Прежде всего онъ приписалъ тапйя чувства по отно-

лицамъ, которыя мнгђ и во сн'ь не сни-

лись; тањъ, онъ находить, будто кь Фурье я отношусь съ

„особеннымъ а кь г. Янсону, который когда-

то написалъ на первый томъ моей книги, съ озлоб-

еще бодьшимъ; отвжъ мой г. Янсону онъ называетъ

бранчивымъ". На чемъ основываетъ г. Соловьевъ такое суж-

о моихъ чувствахъ и такую характеристику моего от-

вјта, это его секретъ; а я этого и понять не могу и объясняю

только ттЬиъ гнјвнымъ въ которомъ онъ нахо-

дился; по крайней M'bprb, въ моемъ отвјтф г. Янсону нјтъ

ничего похожато на бранчивость, тамъ нјтъ ни одного выра-