88

они часто иредпринимаютъ въ опасное время года,

единственно съ тою чтобы купить какой-нибудь пустякъ,—

ножикъ или что-нибудь подобное, и что они отдадутъ за этотъ

ножикъ все, что привезутъ съ собою, тогда кань не дали бы и само-

малМшей части, если бы этого ножа имъ предложили

[флую лавку товаровъ другого рода... Покупать у нихъ гамаки

передъ #мъ, какъ они ложатся спать—нечего и думать: не про-

дадуть ни за какую цт,ну, потому что понимають ихъ зна-

ченје; другое двло.• тогда они не ра.змышляютъ

о полы“ гамаковъ,—предусмотрительность ихъ не на столько

они отдадутъ вамъ ихъ за всякую [Ону».

Если мы сюда присоединимъ еще крайнюю импульсивность

дикаря, его неспособность сдержать себя, свое желанЈе, разъ

его привлек.ла какая-нибудь пустячная вещь, если мы вспом-

нимъ, что возникшее cTpeMueHie охватываетъ всю натуру ди-

каря и дюаетъ его рабомъ его страстей,

— то мы легко пой-

мемъ, что дикаря можетъ надувать всякШ, кому не .TltHi, а

цивилизованнымъ людямъ, какъ это мы покажемъ рядомъ при-

мевровъ, это дюать не .тВнь...

По всей дикарей съ

происходить самое наглое и жестокое надувательство; каждый

Тновой актъ между европейцемъ и дикаремъ дмаетъ перваго

подсуднымъ не только нравственному, но и гражданскому суду

за мошенничество и въ невыгодную сдюку и при

томь по кь лицамъ, такъ сказать, экономически-

нешлниемымъ.

Весь хозяйственный строй цивилизованныхъ людей опирается

на индивидуализмъ и на MtH0Boe хозяйство, вовле-

кающее въ мновой процессъ товары, какъ отвлеченнос ти

освобожденныя отъ ихъ потребительной плоти.

Насколько чуждъ дикарю индивидуа.лизмъ евро-

пейца, мы уже говорили подробно, когда характеризовали

коммунизмъ дикарей; насколько же чуждо дикарямъ абстрактное