109.

В. Д. ХАВИИНЪ И ВГО ВЗГЛЯДЫ НА РУССВУЮ ИСТОРIЮ.

гражданскомъ быту всякой мысли о чедойвђ. Тамь чедоуьвъ давно

живеть и иного жиль, хотя и подъ односторонними историческими

формами; у насъ онъ вовсе не жиль и только что началь жить съ-

ХУ Ш Мка. Итакъ, вса разница тольКо въ предъидущихъ истори-

чесвихъ данныхъ, но и:фдь, . задача, cneueaia, дадьнВйпйй путы

одинъ».

Сйдоватедьно, родъ и общее BuaxbHie, семьа и вотчина иди,

от$дьнаа собственность, личность и государство, навонецъ, чело-

йвъ—воть развитјя, посјдоватедьно рус-

скою жизнью въ ед переходф отъ природою дан-

фориъ быта въ формамъ юридичесвимъ, созданньшъ созна-

HieMb. Не все, конечно, въ втомъ было совершенно.

ново въ исторической литературтђ. Мысль о родовомъ быть въ

древней Росвји быда высказана еще Эверсоиъ, между-

княжескихъ древнмшей эпохи еще у Полеваго носило

черты, очень въ твмъ, xaxig придал этимъ отношентмъ

Кавелинъ, на• роль МОСЕОВСЕИХЪ внавей, воспользовавшихся откры-

тымъ, благодаря татарскому игу, просторомъ мя личныхъ качествь

Князя, указывалъ тотъ же Полевой. Можно было бы отм'ђтить и

подобныя частности, nocTpoeHie Кавелина съ

предшествовавшей литературой, но Д'Вдо не въ нихъ, а въ общещ

cxewh въ которой и ой подучали оригинальный, не свой-

ственныИ имъ райе смыслъ. Русскаа въ этой схемј не

была уже грудою отдфдьныхъ фавтовъ, рядомъ прооленШ индиви-

дуальной воли, надъ которыми историкъ могъ свободно творить

нравственный сјдъ. 'не представлялось ботве

и таинственной связью, которой предстояло лишь изумляться, нэ

пытаясь постичь и осмыслить ее. Въ противопо\ожность этимъ пред-

внутренняя впервые понималась теперь,

говоря словами самого Кавелина, кадь «стройное, органическое,

разумное нашей жизни, всегда единой, всегда самостоя-

тельной». Все историческое прошлое русскаго народа явдядось

строго посшВдоватедьнымъ и законойрнымъ одного основ-

наго процесса, щВпью неразрывно связанныхъ фактовъ, въ которой

каждое посд'ђдующее звено вытекадо изъ предъи*аго и закаю-

чадо въ сей зародышъ будущаго, причемъ по кь глав-

ному этого процесса вс'ь внгђштя BIiHHia игради дишь

џодчивенную, второстепенную родь. Историкъ найчалъ три мо-

мента, когда русская жизнь подвергалась сильному, повидимому,

чужеземному варяговъ, монгольское 3aBoeBaHie

и BTop*eHie западной въ Х УШ B'hki. Во вйхъ этихъ

случаяхъ, однако, чуждое оказывалось входящимъ въ народ-

ную жизнь лишь поств коренной переработки ею и служащимъ почти

исключительно Амь потребностямъ, kakia быди уже созданы самою

этою жизнью. Bci же дру1Јя стороны такого измгћняди дишь

наружную оболочку историческаго процесса, не затрогивая его вну-